Покряхтывая и пыхтя, Браун приподнялся на локтях. Моргая, огляделся. Он лежал на подобии топчана или кушетки с верхом из мягкой губчатой пластмассы. Напротив стояли такие же ложа, занятые Ильёй и обоими Шуриками. Единственное окноиллюминатор было задёрнуто занавеской, а откудато изза двери доносился невнятный разговор.

Потом один из голосов, более бурчливый, стал слышнее. Металлическая дверь с лязгом отворилась и, сгибаясь, высоко занося ногу над комингсом, вошёл Купри.

– Здоров, Димдимыч, – хрипло выговорил Сихали.

– О, привет! – оживился комиссар, неожиданно распускаясь в ясной улыбке. – Ну и живучий же вы народ, океанцы! «Зонтики» на ваших БК сработали, погасили удар, так вас потом полночи по морю болтало да о скалы колотило. Мы только утром смогли к вам подобраться, верёвками хоть привязали. Благо у Петровича кибер в хозяйстве, помог вытащить.

– Спасибо, – вымолвил Тимофей.

– Намто за что? – хмыкнул Купри. – Благодарите медблоки БК! Напичкали вас витмобилизатором и адаптогеном с горкой.

– Сильно нас?

– Да так… Сотрясения, ушибы, кровоподтёки, растяжения. Синяки на полспины. Рыжий язык себе прокусил… Ты пару рёбер сломал… Бронескафандры – в лом.

– А мы где, вообще?

– На острове Буромского.

– Это где кладбище?

– Там.

– Сегодня что, суббота?

Купри хихикнул.

– Воскресенье с утра.

– Ну хоть выспались…

Сихали сел, спустив босые ноги на холодный пол. Голова закружилась. Сцепив зубы, он приподнялся, с трудом выпрямляя избитое тело. Болело всё – ныла ушибленная спина, свербило в коленке, каждый вздох отдавался колотьём в сломанных рёбрах.

– Ох ты…

– У меня тут ампулка есть, – сказал Купри, доставая капсулку с присоской. – Витмобилизатор.

– Давай…

Шарик ампулы прилип к локтю, к вздутию вены – лекарство медленно всосалось в кровь. Щелчком сбив опустевший пузырёк, Сихали более уверенно утвердился на полу – по крайней мере тот уже не качался под ним, как палуба корабля в штормящем море.

Дверь снова звякнула, пропуская щуплого старика в изгвазданном комбезе. Загорелое лицо с белыми пятнами от очков покрывала то ли длинная седая щетина, то ли короткая неопрятная бородка. Старик сильно сутулился, длинные руки свисали, придавая ему облик питекантропа.

– Здравствуйте, – заулыбался он, – и добрый день!

– Петрович, – представил его Купри, – сторож тутошний.

– Да я всё, – махнул рукою старик, – и сторож, и могильщик, и уборщик. Хорошо, хоть Урчик помогает…

– Урчик? – не понял Тимофей.

– УР, – пояснил комиссар, – универсальный робот.

– Аа… Слушай, Димдимыч, а тыто как здесь?

Купри сразу помрачнел, словно входя в образ прежнего нелюдимабирюка.

– Спалили нас, – буркнул он. – Мы с лёдоформаторами высадились с буксиров и хотели отсидеться, а Ивану приспичило «Анатру» вернуть. Я, дурак, согласился. А что, думаю? Корабли уходят, ветер стихает… Только поднялись – флаеры налетели. Короче говоря, посадили нашу «вертушку» на острове Хасуэлла и стали расстреливать в упор. Мы тоже сдачи давали, но всё без толку – спалили «Анатру». Я один в живых остался – спрятался в «предбаннике» моторного реактора. Ночью вылез когда, каркас уже остыл, а вся обшивка лужами натекла. Вот я на такой луже и заночевал – горячая была, остывала медленно… Думал уже, робинзонить придётся. Хасуэлл… Видал небось? Скалы отвесом в сто метров, полтора кэмэ в поперечнике и пингвинов тьма… А утром Петрович явился на моторке.

– А «интеры»?

– А ты иди, глянь!

Прихрамывая, Сихали выбрался в тесный тамбур, накинул сверху каэшку и шагнул за порог бункера.

Остров Буромского находился в паре километров от берега, между Хасуэллом и барьером, и представлял собой нагромождение чёрных скал и валунов, отшлифованных ледниками. На верхушке острованекрополя воздвигли православный крест, а пониже, на каменистых, обледенелых террасах расположилось кладбище. Ясное дело, могил в скалах не рыли – гробы ставили на помосты, а сверху накрывали саркофагами, сваренными из металла.

Тимофей приблизился к литой плите с выпуклой надписью: «Склоните головы, сюда приходящие, они отдали жизни в борьбе с суровой природой Антарктиды». [142]

Сихали угрюмо усмехнулся – скоро тут будут хоронить павших в борьбе за свободу АЗО…

Перемены у Берега Правды он заметил сразу, поэтому не особо и скрывался. Поднявшись повыше, отгоняя приставучих «аделек», Браун осмотрелся.

От башни наблюдения остался «пенёк» под двести метров в высоту, останки головной станции покрывали весь островок Фулмара, а несущий ствол уходил под воду, теряясь в глубине. Мирный, прикрытый сопками, пострадал не очень сильно, одни лишь старинные щитовые домики, выстроившиеся вдоль улицы Ленина, разметало по всему берегу.

Острова Зыкова не было видно под разбитым «Измаилом». Поодаль из воды поднимался нос одного из корпусов авианосца «Ингерманланд». Над самыми волнами качался обрывок якорной цепи. Крейсер «Сюе лун», [143]врезавшийся в остров Хасуэлла, смял нос и застрял между скал, вся надстройка его была покорёжена обвалившимися сверху глыбами. Прямоугольный эсминец на воздушной подушке и огромную субмарину выбросило на берег – надводный корабль лежал вверх дном, макая пропеллеры в воду, а подводный переломился пополам – носовая часть покоилась на изрытом льду, а кормовая выглядывала из воды.