– Шурка! – окликнул Белого Тимофей. – Полезай в дальнюю. Змей, средняя – твоя. И берите с собой одногодвух для балласта… Шутка. Кермас и вы, пастор, полезайте за мной, если хотите.

– Хотимхотим, – откликнулся «генерал».

– И ещё как! – широко улыбнулся Помаутук. Глаза у пастора горели огнём страстного ожидания – мечта всей его жизни была близка к тому, чтобы сбыться.

Сихали перепрыгнул на палубу «Орки» и открыл люк. Привычным движением спустился вниз, с удовольствием ощущая знакомые запахи и звуки. Переступая высокий комингс и пригибая голову, Тимофей забрался в рубку и протиснулся к командирскому сиденью. «Орочка»…

Он успел запустить реактор, когда пассажиры, пыхтя и кряхтя, спустились в переходный отсек.

– Тесновато тут у вас, – сказал Кермас, замирая в проёме сегментного люка. – А… где нам… того… притулиться?

– Вон место бортмеханика, а вон, у переборки, откидное сиденьице. Не абы что, конечно, но… Кермас, сделайте доброе дело – заприте люк.

– Какой? А, сейчас.

Помаутук, пользуясь отсутствием Олега, занял сиденье бортмеханика, так что Кермасу пришлось удовольствоваться «откидушкой».

В утробе субмарины заныли, раскручиваясь, турбины. На пультике селектора замигал зелёный квадратик, донося голос Харина:

– «Оркадва» вызывает «Оркуодин».

– «Оркаодин» слушает, – отозвался Тимофей.

– К погружению готов.

– Понял.

– «Оркатри» готова, – торопливо проговорил Белый.

– Кто с вами?

– Максим, – прогудел ТугаринЗмей.

– Со мной Купри! – доложил Шурик.

– Понял. Погружение пятьдесят метров.

Экран, что находился под иллюминатором в центре пульта, замерцал, вырисовывая чёрнобелую картинку, – работал биооптический преобразователь. Приучаться водить субмарину, ориентируясь не по мутной воде за иллюминатором, а по БОПу, было трудно только с самого начала. Потом глаз привыкал следить за чётким изображением на экране, не поддаваясь искусу глянуть на «всамделишный» пейзаж. Правда, в глубине антарктических морей стоило делать поправку – вода здесь была чистейшая и прозрачнейшая. А уж жизнь просто бурлила, справляя праздник размножения. Градусник показывал почти минус два за бортом, но в студёной воде ярко желтели губки, ползали гигантские морские звёзды фиолетового окраса, морские черви в метр длиной, прекрасные, как цветы, копошились меж продолговатыми розовыми голотуриями, шевелящимися на ковре из красных водорослей, рыбы губастые косяками шастали… Тропики подо льдом.

Пингвины, такие неуклюжие и смешные на суше, под водой обретали неожиданную стремительность, и даже своеобразное изящество – они проворно носились, оставляя за собой шлейф из пузырьков, и поглядывали на «Орку» – не касатка, нет?

Загудел перегретый пар в реакторе. Сихали завертел штурвальчик рулевого управления и повернул рукоятку скорости.

– Ничего не видно… – пробормотал Помаутук, пялясь в иллюминатор. Припайный лёд просвечивал голубым и синим, простирая сумрак до глубины в сотню метров.

Тимофей включил все прожекторы – два по бортам и один под днищем.

– «Однойка» вызывает «двойку» и «тройку», – сказал он, наклонясь к селектору.

– «Двойка» слушает, – отозвался Харин.

– «Трояк» на связи, – выразился Белый.

– Двигаем на запад «пирамидой» – Шурик обследует берег на глубине до тридцати метров, Илья – между тридцатью и шестидесятью, я – от шестидесяти и ниже. Как поняли?

– Понятно.

– Поняли, поняли!

– Тогда начали.

Метров до тридцати в глубину на скалы и камни цеплялись мощные хлысты ламинарии, они извивались и колыхались, как будто бы сами по себе. До сорока добирались ровные, как восковые свечи, асцидии в тричетыре метра ростом – эти стояли недвижимо, как странный неземной лес.

«Орка1» опустилась на семьдесят пять метров вглубь и двинулась малым ходом на запад, описывая синусоиду, – подлодка то погружалась, то всплывала, захватывая в круги света скалистый ступенчатый склон. Сихали глянул в верхний прозрачный колпак – в толще воды плыло светлое пятно – подлодка ТугаринаЗмея. Ещё выше испускала слабое сияние «Орка3».

Мимо, из глубины, всплыла огромная медуза, центнера полтора весом. Здорово смахивавшая на груду тонкого разноцветного белья, она томно помахивала шестиметровыми щупальцами.

– Никогда не заглядывал под лёд, – сказал Кермас зачарованно, – а тут как в зазеркалье…

– Я и сам здесь второй раз в жизни, – признался Сихали. – Пастор, вы должны быть в курсе… Какие субмарины приходили сюда из Третьего рейха?

– О, их было много! – с готовностью откликнулся Помаутук. – В «Конвой фюрера» входили лодки разных серий. Больше всего было из ІXй – океанские подлодки, и XIVй – подводные танкеры. Грузы перевозились на подводных транспортах UnterwasserbootFrachtschifr, попросту UF. Эти были самыми большими. Две подлодки из «Конвоя» – U530, под командованием Отто Верхмута, и U977, где капитаном был Хайнц Шеффер, сначала высадили своих высокопоставленных пассажиров в Вальхалле, а потом сделали переход в Аргентину и там, в МардельПлате, сдались властям. Это случилось в июле сорок пятого, а почему они так поступили – бог весть…

– Может, не хотели остаток жизни провести в подземельях? – предположил Кермас.

– Возможно. Тимофей, а для чего вам подробности о подводном флоте Гитлера?

– Я подумал, что не все субмарины Адольфа уцелели. Вдруг да наткнёмся на обломки этого самого… «УнтервассербоотФрахтшифра»? Сразу станет ясно – вход гдето рядом!

– Да, это был бы чёткий знак… – согласился Джунакуаат.

– Пастор, – поинтересовался Кермас, – а для чего те подробности вам?

Помаутук пристально посмотрел на «генерала» и облизнулся.