– Он! – молитвенно сложил ладони Помаутук и облизнул губы. – Психоизлучатель!

– «Чёрное солнце» который? – уточнил Белый.

– Да! – счастливо засмеялся пастор. – Schwarze Sonne!

– Йа! Йа! – закивали головами новоберлинцы.

Пасторский радиофон требовательно запиликал, и Джунакуаат нетерпеливо приложил его к уху. Выслушав сообщение, он отдал короткий приказ и с удовлетворением сообщил:

– «Дипскаут» отшвартовался, ждите пополнение!

Вдруг Шольц и компания дружно повернулись и выбросили руки в приветствии, вразнобой прокричав: «Зиг хайль!»

Сихали присмотрелся и увидел невысокого, молодого ещё человека в мешковатом сером комбинезоне и старых сапогах. Лицо его, бледное, как у всех обитателей Новой Швабии, отличалось высоким лбом с залысинами, острым носом и тонкими губами, настолько бесцветными, что они плохо различались, и рот казался вовсе безгубым. Зато поражали глаза – большие, опушенные густыми ресницами, они отражали великий ум и натужную иронию, на какую только и способен безмерно утомлённый человек.

– Неушели фы пришли… – пробормотал он на приличном русском.

– Как видите, – улыбнулся Браун. – С кем имею честь?

– Это он! – сказал Кермас, волнуясь. – Его я видел, когда… ну, когда попал под излучение!

Бледнолицый вытянулся, как мог, щёлкнул каблуками и отрапортовал:

– Штандартенфюрер Гюнтер фон Штромберг, рейхсляйтер! [184]

– Гутен таг, герр Штромберг, – проговорил Сихали. – Хотя у вас тут, как я посмотрю, сплошная гутен нахт!

– К сошалению, – вздохнул Гюнтер, – отна из наших… кляйне… маленьких гитроэлектростанций больше не рапотает – иссяк поток, питафший подсемное осеро. Уше целый гот мы шифём в потёмках…

– Мы – это сколько?

– Население Нофого Берлина состафляет сто тватцать шесть челофек.

– Простите, – вмешался Помаутук, – так это вы запускали сей агрегат?

– О, это не столь утифительно, – понурился фон Штромберг. – Понимаю, что тостоин порицания, поскольку кипноинтуктор не настроен, а это мошет нанести фрет психике, но… Что мне было телать как рейхсляйтеру и просто человеку?

– Дада, – нетерпеливо сказал пастор. – Скажите, а как он включается? Или без электроэнергии бесполезно пробовать?

– Я потсаряшаю аккумуляторы, – оживился фон Штромберг, – но это крайне метленный процесс, фсё очень сильно исношено.

Звук множества шагов донёсся до Сихали, он обернулся и увидел, как в зал, секция за секцией, входят фридомфайтеры из команды Помаутука.

– Аа, явились, не запылились! – весело поприветствовал их пастор и указал на группу океанцев и антарктов, куда затесался и фон Штромберг: – Арестовать их.

– Чтоо?! – выпучил глаза Шурик. – Ты что, совсем уже сдурел?

Купри придержал Белого. Сихали молча, с лёгким презрением, смотрел на пастора, не ощущая ярости, даже гнева не испытывая. Ему стало просто противно.

– Сдать оружие, – попрежнему с улыбкой велел Помаутук. – Радиофоны можете оставить на память – до поверхности всё равно не дозвонитесь.

В зале скопилось человек тридцать парней в чёрных комбезах, их мускулистые руки сжимали лучевики, и было ясно, что они даже не задумаются перед тем, как пустить оружие в ход, – возьмут, перестреляют всех, как цыплят, и пойдут пить пиво, обсуждая достоинства красоток из фантомата…

Харин посмотрел на Тимофея. Тот отрицательно покачал головой. Вынув бласт, он швырнул его на пол. Морщась, ТугаринЗмей уронил свой лазерник. И посыпалось…

– Увести, – скомандовал Джунакуаат, трогая языком ранку на губе. – В тутошнее гестапо и запереть. Рейхсляйтер покажет, где это…

Глава 30

ВОСХОД «ЧЁРНОГО СОЛНЦА»

2 января, 15 часов 15 минут.

АЗО, Вальхалла, Новый Берлин.

«Чернецы», как окрестил Белый молодчиков Помаутука, построили всю экспедицию, прихватив и Штромберга за компанию, и повели. Шольц, Циммер и Айхельбреннер смылись под шумок.

– Я не понимаю! – Гюнтер затряс в отчаянии головой.

– А чего тут понимать? – усмехнулся Тимофей. – «Плохие парни» ведут «хороших парней». Радуйся, что ты среди нас, с нами веселее!

– Нет, ну какая всётаки сволочь этот долбаный эскимос! – потрясённо проговорил Шурик. – Мы ж ему верили!

– Он вас просто использовал, – покачал головой Кермас.

– А тебя что? – буркнул Купри.

– И меня…

Командир «чернецов» обратился к фон Штромбергу:

– Где гестапо? Показывай давай…