Робин перевел дыхание и огляделся. Лес окончательно растворился в тумане; теперь он стоял в начале длинного коридора, а арка превратилась в подставку, на которой лежал лук и одна-единственная серебряная стрела. В дальнем конце коридора размытым пятном маячила едва различимая мишень, на которой даже не было видно колец.

— Разрази меня ящур! — воскликнул Робин, вызвав гулкое эхо. — Я эту штуку почти не вижу, не говоря уж о том, чтобы в нее попасть!

Он взял в руки лук. Это было великолепное оружие, сделанное из какого-то темного дерева с сероватыми прожилками. Оно было в превосходном состоянии — впрочем, чему удивляться? Во сне иначе и не бывает. Робин натянул тетиву, взял стрелу и снова посмотрел на мишень.

— Ну что ж — до сих пор я следовал своему сну, — сказал он, пытаясь понять, к кому обращается. Остатки бариганского самогона покидали его тело, и он начал ощущать ясность мыслей, не присущую снам, хотя и по-прежнему не мог понять, где он находится. — Но я же менестрель! Я не стрелял из лука с самого детства. Нет, надо немного повысить свои шансы.

Он двинулся вперед, намереваясь подойти поближе к мишени, но оказалось, что силы, управлявшие его странным сном, не терпят жульничества.

Мишень неожиданно замерцала и превратилась в громадное чешуйчатое чудовище с огромными клыками и волосатыми лапами, как у медведя. Оглушительно взревев, оно бросилось на кентавра, выбивая огромными когтями искры из каменных плит.

Первой мыслью Робина было бежать, но в воздухе вдруг образовалась вязкость, знакомая всем по кошмарным снам. Он понимал, что не сможет опередить чудовище, но ноги его ныли от желания попробовать. И все же Робин справился со своими инстинктами. Он не двинулся с места и вновь натянул тетиву. Усилием воли он заставил себя сохранять хладнокровие и тщательно прицелился. Оперение стрелы щекотало щеку. Чудовище было уже так близко, что он чувствовал его смрадное дыхание. Лук был тугой, и руки дрожали от непривычного усилия. Один выстрел, всего один… Вон туда, где нога соединяется с грудью… Зверь прыгнул с торжествующим рыком — и Робин пустил стрелу.

Чудовище перевернулось на лету и тяжело рухнуло на пол. Робин с изумлением уставился на стрелу, торчавшую из горла зверя. В следующее мгновение чудовище вновь замерцало и исчезло, а вместо него на каменных плитах возник большой серый кристалл.

— Фенвик! — Валери с проклятием вскочила в седло. — Как он мог добраться сюда так быстро?!

— Какая разница?! — крикнул Сэм. — Надо уезжать! Давай, Кайлана!

Но друидка не двигалась.

— Нам нужен Изумруд! — твердо сказала она. — Какой смысл спасаться сейчас, если мир все равно погибнет?

И в этот момент яркая вспышка зеленого света заставила их обернуться.

Робин поднял камень, похожий на дольку, — и вдруг снова оказался на поляне. Он увидел злодеев, смотрящих на него, как на чудо, — и тут его нервы не выдержали.

Бух.

— Живой! — изумленно воскликнул Арси.

Все бросились к кентавру, без чувств упавшему у подножия Фа-халли. Сэм подхватил Изумруд, выпавший из руки менестреля, и сунул его в свой самый надежный карман, а Кайлана принялась торопливо приводить в чувство несчастного кентавра. Черная Метка и Валери нетерпеливо ерзали в седлах, желая поскорее убраться отсюда. Рога затрубили снова — уже значительно ближе. Робин с трудом поднялся на свои четыре ноги. Его качало.

— Знаешь, Кайлана, мне снился такой странный сон… — начал он озадаченно.

Друидка вскочила на своего пегого конька и крикнула:

— Некогда, менестрель! Надо спешить!

Злодеи пришпорили лошадей и галопом унеслись с поляны. Кайлана скакала первой, надеясь, что ее знание леса поможет ей выбрать самый короткий путь сквозь лабиринт деревьев. Робин, замыкающий кавалькаду, ошеломленно потряхивал головой, начиная потихоньку разбираться в своем сне…

— Куда мы едем? — крикнул Арси, прижимаясь к шее своего пони, чтобы не задеть какую-нибудь низкую ветку.

— Северо-запад! — откликнулась Валери. — Если память мне не изменяет, мы попадем прямо к Салтагнуму!

— Пересекать Салтагнум? — заржал Робин. — Зачем?

— А ты предпочел бы, чтобы эльфогончии разорвали тебе брюхо? — огрызнулся Сэм.

Робин замолчал. Конечно, он знал, что благородный охотник Фенвик со своими людьми не причинит ему зла, но Миззамир обязал его повсюду следовать за злодеями, и если они собираются спасаться бегством, он должен бежать вместе с ними.

Это какой-то кошмар, с тоской думал Сэм. Ветки хлестали его по щекам, Дамаск тяжело дышал, а налетая на паутину, Сэм содрогался от отвращения и вытирал лицо краем плаща: он с детства терпеть не мог пауков. Звуки рожков и лай эльфогончих становились все громче, а над головами беглецов парила огромная птица, похожая на коршуна. Нет, скорее похожая на орла…

Под сенью священного Фа-халли Фенвик объявил пятиминутный привал. Он упустил из виду, что его отряд, несмотря на постоянные тренировки, слегка растерял форму: ведь им уже несколько лет не приходилось участвовать в серьезных сражениях. Ночной воздух туманился от тяжелого дыхания лошадей и собак. Остро пахло потом.

Солнечный орел, крайне недовольный тем, что его заставили летать ночью, хлопая крыльями, приземлился Фенвику на запястье и сбивчиво заклекотал, торопясь рассказать о том, что видел. Принцу пришлось долго успокаивать его, пока орел наконец не начал внятно изъясняться на языке пернатых. Услышанное навело Фенвика на отличную мысль.