— Как твой муж? — спросила Рика Семеновна, кар­тинно отставив руку с дымящейся папиросой. — Скоро выпишется?

:— Муж — объелся груш, — сказала Лиля.

Этого лаконичного замечания было вполне достаточ­но, чтобы Рика Семеновна начала свои теоретические выкладки о взаимоотношениях мужчины и женщины. Стряхнув пепел в крошечную пластмассовую пепельницу, она удобно откинулась на спинку стула. Глаза ее прищу.-рились в хитрой усмешке. Струящийся пылью луч соско­чил с фрамуги и, мазнув по письменному столу, устроил­ся на голове Рики Семеновны. В черноте ее жестких гу­стых волос, собранных в тугой узел, красиво засеребри­лись длинные седые нити.

— Не пойму я вас, нынешнее молодое поколение, — начала она. — Равнодушные вы все какие-то! Сколько раз ты была у него в больнице? Два? Три? Ну, вот ви­дишь. .. А когда мой муж попал в больницу, я там дне­вала и ночевала. Я не доверяла персоналу даже белье ему переменить. Ты знаешь, мой муж может сорваться и накуролесить, и я живу в постоянной тревоге, чтобы этого не случилось. И я уже заранее знаю, когда он на грани... Скоро выйдет в свет его исторический роман. Ты думаешь, он написал бы его без меня? Никогда! Вый­дет роман, и на обложке будет стоять его фамилия, и никто никогда не узнает, что за каждой страницей стою я... Он ведь десятки раз бросал его. А сколько часов я просидела в библиотеке, собирая для него фактический материал! Каждую страницу я переписывала по несколь­ку раз. Я знаю весь роман наизусть... Смогла бы ты вынести такое?

— Нет, — сказала Лиля.

— Тебе безразлично, что делает твой муж?

— Пожалуй, — призналась Лиля.

. — Он ведь тоже что-то написал... Кстати, выйдет его повесть или нет?

— Я не переписывала ему страницы, — сказала Лиля. — И даже полностью не прочитала, что он написал. А выйдет или нет, я не знаю. По-моему, вряд ли. Он какой-то ненормальный: напишет главу, а потом разо­рвет. ..

— Все правильно, — улыбнулась Рика Семеновна.— Для тебя его повесть ничего не значит... А для меня ро­ман моего мужа — это год или два обеспеченной жизни, когда не нужно думать о каждом заработанном рубле.

— Вы жалуетесь, что ваш муж иногда запивает, и вообще... Почему же вы с ним раньше не разошлись?

— Видишь ли, дорогая, в мое время на брак и семью смотрели несколько иначе. Это была твердыня, крепость. Я видела в муже свою судьбу... Конечно, за тридцать лет семейной жизни много чего было... Тысячу раз да­вал он мне повод для развода, но дело в том, Лилечка, что слишком много я вложила в своего мужа, чтобы так легко его потерять. Всем, что он имеет, он обязан только мне одной. И поэтому его роман — это мой роман! Ска­жу не хвалясь — ему повезло. Он женился на умной бабе. Я очень рано поняла, что он за человек! И вот, относись я к нему, как ты относишься к своему мужу, он бы давно скатился в болото. Но я не допустила этого. Не ради него. Ради себя самой и своей дочери. И я стала делать из него уважаемого человека и литератора, а он действи­тельно способный человек. Трудная это была работа... Один бог знает, чего мне все это стоило. И я своего до­билась. Мой муж стал человеком. В свое время он в жизни достиг немалого. И не проморгай я однажды — понимаешь, нельзя жить в постоянном напряжении, и я где-то утратила бдительность, и мой Петр споткнул­ся, — мы бы сейчас жили в Москве. У него все было впе­реди: прекрасная работа, персональная машина... Да что говорить! Я повторяю, он способный человек, и вот тогда мне пришла в голову мысль написать этот роман...

— Вам?! — изумилась Лиля.

— А ты думала, ему? Видишь ли, милая моя, ему тоже, конечно, приходили в голову мысли... только со­всем другие. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю... И вот роман написан. Принят издательством и скоро выйдет в свет. Я не утверждаю, что это шедевр, и, напиши он о чем-нибудь другом, книга, вероятно, никогда бы не вышла в свет... Я нашла великолепную тему. Настоя­щая золотая жила! Просто удивительно, как за нее не

ухватились другие! И я победила... Поняла теперь, что такое для меня муж?

— Он вам изменял? — спросила Лиля.

Рика Семеновна покачала головой и улыбнулась:

— Лиля, ты просто ребенок! Конечно, изменял, и не один раз, но какое это имеет значение?

— И вам не было... больно?

— Уличить мужа в измене нетрудно. Гораздо труднее сделать вид, что ничего не произошло. Жена, закатив­шая мужу публичный скандал, не отучит его изменять ей. Наоборот, ожесточит. Не скажу, что мне это достав­ляло удовольствие, но я умела смотреть на «невинные» забавы своего мужа сквозь пальцы. Я уже столько в него вложила, что не могла себе позволить такую роскошь — подарить его другой женщине.

— А для меня муж не представляет никакой ценно­сти,— сказала Лиля. — Дело в том, что я почти ничего в него не вложила.

— Это не каждой женщине под силу... — Рика Семе­новна затолкала окурок в пепельницу и снова закури­ла. — Помнишь, когда вы только поженились, я тебе вы­сказала свое мнение на этот счет... Тогда я мало знала тебя и Волкова. Я, признаться, была поражена, как ты, симпатичная девочка с высшим образованием, так ско­ропалительно выскочила замуж за этого пентюха... Я и сейчас не испытываю глубокой симпатии к твоему мужу,

но должна сказать, что он за каких-то пять лет сделал гигантский рывок вперед во всех отношениях. Если уж быть честной до конца, Сергей Волков — лучший журна­лист в нашей газете. У него большое будущее. Если, ко­нечно, не встанет на скользкий путь многих талантливых людей — не начнет пить...

— И все-таки я, наверное, с ним разведусь, — сказа­ла Лиля.

Рика Семеновна помолчала, глядя в окно. Рабочие перестали звенеть лопатами и куда-то ушли. На катушке осталось всего несколько витков толстого свинцового кабеля. На дощатых щеках каркаса отпечатались ров­ные черные полосы.