– В принципе нет, хотя я вижу проблему несколько с другой точки зрения. Фон Кайзек задумчиво покачал головой. – В частности, относительно снабжения армии я бы сказал, что его не существует потому, что просто нечем снабжать. Все системы воспроизводства ресурсов разрушены. Но в целом, думаю, наши взгляды лишь дополняют друг друга. Хорошо. – Бывший канцлер потер подбородок. – В таком случае давайте перейдем сразу к делу. Зная вас, могу предположить, что пригласили вы нас не для того, чтобы просто жаловаться и причитать. Итак, что вы хотите предложить?

– Надо спасать то, что еще можно спасти. – Фон Киц встал, прошелся по кабинету. – Еще не все потеряно, еще можно чтото сделать. Но для этого надо вернуть управление в руки тех, кто знает, как это делать. Дать под зад господам жрецам и отправить их заниматься своим делом. Вам я предлагаю снова стать канцлером и казначеем.

– Весьма лестно, – улыбнулся фон Кайзек. – Но не совсем понятно, как вы хотите это сделать. Вряд ли господа жрецы уйдут добровольно.

– Естественно. – Фон Киц стоял, заложив руки за спину. – Но я на это и не рассчитываю. Мои люди готовы сделать это силой. Мало кто в армии доволен новыми порядками, большая часть офицеров поддержит нас. Но мы должны оказаться в нужное время в нужном месте, а оружие, лошади, поездки – все стоит денег. Дайте мне денег, пусть даже в долг, и я гарантирую успех. Уверен, они у вас есть. Не может не быть. Через ваши руки проходило столько казенных средств, чтонибудь да прилипло.

– Господин барон, попрошу вас! – Френхель вскочил. – Мне эти ваши обвинения надоели уже давнымдавно! Ваша грубость!.. – Бывший казначей облизал губы, не находя слов. – Могли бы хотя бы сейчас воздержаться!

Фон Киц минуту мрачно смотрел на Френеля и вдруг упер руки в бока и оглушительно захохотал.

– Как в старые добрые времена Прошу прошения, – вздохнул барон. – Если долго носить маску, она прилипает Не обижайтесь, это я так, по старой памяти. Ну так что? Дадите? Ну же, соглашайтесь, внесите свой вклад в спасение Империи!

– Господин барон. – Фон Кайзек побарабанил пальцами по столешнице. – В этом деле меня смущает один момент. То, что вы предлагаете, – фактически вооруженный переворот. Нас могут обвинить в измене. Не сделаем ли мы еще хуже, не расколем ли Империю на два лагеря?

– Это не измена. – Фон Киц сел, спокойно взглянул на фон Кайзека. – Мы присягали Императору, а не Зейенгольцу. Думаю, у вас не возникает сомнения в том, что сам фон Штах к происходящему не имеет никакого отношения.

– У менято нет, но далеко не все так проницательны, это вопервых. А вовторых, вы говорите – офицеры нас поддержат. Но вы лучше меня знаете, что армия должна не рассуждать, а выполнять приказ независимо от того, нравится он ей или нет. И если Император объявит, что мы – изменники, офицеры подчинятся, даже если слова принадлежат Зейенгольцу.

– Я это прекрасно понимаю, – кивнул фон Киц, – и поэтому не собираюсь оставлять фон Штаха в руках жреца. В первую очередь мы освободим Императора.

– Позвольте, в таком случае, узнать, как вы собираетесь это сделать. Насколько я знаю, Зейенгольц никуда не выпускает Императора из дворца. Охрана дворца предана лично первожрецу. Не собираетесь же вы брать дворец штурмом? Сомневаюсь, что у вас хватит на это сил, не говоря уж о времени, которое на это потребуется.

– Конечно нет. Моих людей проведут мимо охраны.

– Кто? Вы собираетесь довериться жрецу? Фон Киц молчал.

– Господин барон. – Фон Кайзек поморщил лоб. – Прошу простить за любопытство, но, поверьте, оно не излишне. Вы же понимаете: согласившись, мы рискуем не только деньгами. И я хочу точно знать, в какую петлю сую голову.

– Дадно, – кивнул фон Киц. – Моих людей во дворец проведет сам начальник охраны.

– Гринхельд?! – Глаза у фон Кайзека округлились. – Этот предатель?

– Да, этот предатель. Большая часть ваших денег, если вы согласитесь, пойдет именно ему. Повисло молчание.

– Послушайте, – наконец заговорил фон Кайзек, – это же провокация. Зейенгольц будет счастлив окончательно покончить с нами, и это для него прекрасная возможность.

– Нет. Я говорил с Гринхельдом, и я ему верю.

– Я согласен, – неожиданно сказал Френхель.

– Брин, ты в своем уме? – Бывший канцлер от удивления закашлялся. – Ты понимаешь, что ты делаешь?