– Это ты хорошо решила, лечь спать пораньше, – горячо шепнул он, а руки пустились в странствие по моему телу.

– Лакс, – растерянно позвала я, только сейчас за всеми своими женскими хлопотами сообразив, что парень истолковал поведение девушки на свой лад и сделал соответствующие, но в корне неверные выводы. Впрочем, взглянув на события этого вечера со стороны, я поняла его право на ошибку.

Учуяв мои интонации, рыжий моментально отстранился:

– Чтонибудь не так?

– Я не могу с тобой сегодня, – неожиданно застеснялась, как девочка.

– Ясненько, – снова выплюнул противное словечко злым, полным истинно мужского разочарования голосом вор и рванулся прочь, но я успела ухватить его за ремень и удержать на месте.

– Да стой же, дурак, – в сердцах выпалила я, не выпуская ремня, и даже сделала попытку встряхнуть его вместе с хозяином. – Сказала же «не могу», а не «не хочу». Разницу видишь?

– Неужто слухи о том, что вы, магевы, себя блюдете, чтобы силу не утратить, правдивы? – совершенно убито уронил Лакс, не делая больше попыток убежать, но и не пытаясь обнять меня.

– Врут, на мой счет точно врут, – уверенно заявила я, поскольку то, чего надо блюсти, утратила пару лет назад как минимум и совсем не переживала по этому поводу.

– Тогда чего же? – вконец растерявшись, спросил парень.

– Тьфу, да дела у меня начались, – в сердцах рубанула правдуматку, пока Лакс не навоображал себе еще невесть какой дури, не обиделся поновому да не рванул прочь. Хорошо, если понесется просто подальше от привередливой магевы, которая то заигрывает, то гонит, а коль отправится к миданским шлюхам? Да я же весь город по камешкам от злости раскатаю. Я размеренно задышала, успокаивая закипающую ревность, и мягко закончила: – Так что придется нам с этим подождать. Вот теперь тебе ясненько?

– Да, ты извини, если я, дурень нетерпеливый, обидел, – стушевался вор, переминаясь с ноги на ногу.

В темноте не могла различить его лицо отчетливо, видела лишь черный профиль, но слышала дыхание и легкий аромат полевых трав. Ни от кого из моих быших парней так хорошо не пахло. Пот, ментоловая жвачка, табак, одеколон, грязные носки – этого было в избытке, но от Лакса веяло чемто совершенно естественным и очень влекущим. Или так казалось только мне? Даже сейчас я не отказалась бы от того, чтобы он просто лег рядом, такой теплый, ставший родным, знакомым и совершенно необходимым. Хотелось, чтобы просто был рядом. Мне необходимо было безо всяких сексуальных заморочек держать его за руку или спать, положив голову ему на плечо, чтобы можно было в любой момент погладить гладкую, поэльфийски безволосую кожу на руках и груди, дотянуться до рыжих, мягких, как шерсть у кошки, волос и запустить в них пальцы.

– Никаких обид, Лакс, – прошептала я, не решаясь высказать то, что испытывала, изза какойто совершенно не свойственной мне робости.

– Доброй ночи, любимая. – Вор чуть склонил голову и коснулся моих губ нежнымнежным, как ласка ветерка, поцелуем.

«Любимая» – он впервые назвал меня так, сердце на секунду замерло и с силой бухнуло в груди. Любимая – это звучало так красиво, куда приятнее всяких солнышек, лапочек, деток и прочих прозвищ, щедро сыплющихся из уст парней моего мира. Никогда терпеть этой дури не могла и сразу просила, чтоб называли по имени или прозвищу.

– Доброй ночи, – отозвалась я, но ответное слово застряло у меня в горле и так и не смогло прорваться наружу. – До завтра!

Лакс ушел, я закрыла дверь и заползла на кровать, от всей души жалея, что не сказала того, чего хочу, ведь он мог бы остаться. Легкое, на грани слышимости сопение Фаля и зеленый проблеск его помаргивающих во тьме глаз малопомалу успокоили мое разгоряченное воображение, а обезболивающая таблетка подействовала лучше всякого снотворного. Я отключилась почти мгновенно, только снилась мне опять какаято дрянь. Мы стояли с Лаксом на берегу реки, только я на одном, а он на другом, и пытались докинуть друг до друга веревки, именуемые ковбоями лассо. Ни хрена у нас не получалось.

Глава 23

Реабилитация, делегация и публичные разоблачения

Я была даже рада проснуться от того, что меня тормошил Фаль, позванивая на ухо:

– Оса! Оса! Ты спишь? А то там Нория так на Ханта ругается, кричит, будто он чегото украл! Жуть!

– Значит, надо обращаться в детскую комнату милиции или звать участкового, – зевнула я, но глаза продрала и села на кровати, вспоминая, где нахожусь. – Участковых в здешних краях не сыщешь, впрочем, как и в моих, так что разницы в принципе никакой, тут даже получше будет, поскольку никто на их появление не надеется. Правда, вот здесь я магева, и право не только помогать, но и судить мне даровано или навязано – это уж как посмотреть, но всетаки свыше! Так что надо вставать и идти разбираться. Итак, подъем! Чип и Дейл спешат на помощь, спасатели, вперед!

Я натянула джинсы, в них мне удобнее всего в такие деньки, и, поплескав на лицо водой, пошла на звук скандала. Фаль летел впереди, указывал дорогу. Личная комната Нории находилась в самом конце коридора, изза плотно закрытой двери грозное громыхание голоса женщины слышалось все более отчетливо. Она кричала чтото о неблагодарности и глупых шутках столь оглушительно, что в проводнике вовсе не было нужды.

– Утро доброе, что за шум, а драки нет? – спросила я, заглядывая в комнату одномоментно со звуком пощечины и всхлипом Ханта.