В своих рассказах граф только почему-то никогда не уточнял, куда же девался его кабардинец, почему он не прискакал на нем в город, а явился ночью в трактир пешком. Но такие мелочи никого из слушателей графа, видимо, и не интересовали.

Прошло несколько дней, и о «подвигах» графа мы узнали нечто совсем иное. Новые сведения сообщил нам парень из деревни по соседству с графской усадьбой.

По его словам, мужики этой деревни несколько раз приходили к графу, хотели договориться по-мирному, чтобы он отдал им часть хлеба и скота. Но граф каждый раз прятался от них. Слуги говорили, что его-де нет дома. А между тем до мужиков дошел слушок, что граф послал письмо в Петроград к самому главному, прося прислать казаков для охраны имения и для расправы с «бунтовщиками».

Тогда крестьяне решили нагрянуть в имение ночью, захватить графа прямо в «постельке». Так и сделали. Да малость недоглядели. Заслышав около дома их голоса, граф в одном нижнем белье выскочил через окно в сад, забрал с собой чемоданчик с тем, что поценнее, и удрал к соседним помещикам. А у тех одежды по его росту подходящей нет. Нашли только вот этот костюм: в нем покойный дед с борзыми зайцев травить верхом ездил.

Вскоре выяснилась и еще одна забавная подробность. Как-то раз граф зашел в лавку купить чая, сахару. В тесноте к нему подобрались ребятишки, расстегнули потихоньку кобуру и заглянули внутрь. А там вместо пистолета — коробка спичек и пачка папирос. Все это совсем обесславило в наших, ребячьих, глазах грозного графа. Впрочем, осталось еще его письмо насчет присылки казаков. А может, и это письмо было тоже вроде пустой кобуры? В общем, граф потерял для нас всякий интерес.

Алеша даже до того осмелел, что как-то белым днем подошел к графу на Соборной улице, вынул папиросу и говорит:

— Разрешите спичечку, прикурить…

— У меня, любезный, нет с собой спичек, — ответил граф.

— И тут тоже нет? — Алеша указал на кобуру.

Граф сделал вид, что не понял намека.

Отголоски того, что происходило в деревнях, доходили до нас особенно в базарные дни. На базаре, помимо обычных деревенских товаров — разных кадочек, бадеек, горшков, домашней холстины и прочих местных поделок, — стали появляться совсем другие, необычные вещи: старомодные потертые фраки, дамские кружевные накидки, веера, шляпы со страусовыми перьями. Иной раз и на самой продавщице всех этих диковин поверх холщовой рубахи бывала накинута дорогая турецкая шаль.

Нередко по базару разгуливал какой-нибудь паренек в синей косоворотке, в штанах, заправленных в смазные сапоги, а поверх рубахи на плечи у него был небрежно наброшен смокинг или сюртук.

Как-то раз в один из базарных дней к нам домой пришел деревенский парень.

— Мне бы доктора повидать, — смущенно улыбаясь, сказал он маме.

— Вы что, больны? — спросила она его.

— Да нет, совсем по другому делу, по-охотничьему, — еще более смутившись, отвечал паренек.

Услыша из своего кабинета, что речь идет об охоте, Михалыч поспешно вышел к пришедшему.

— Вы что, ко мне насчет охоты? Заходите, заходите, — пригласил он паренька в кабинет.

— А мне можно с вами? — спросил я.

— Ну, раз насчет охоты, разве без тебя может дело обойтись… — весело ответил Михалыч.

— Да я не то чтоб о самой охоте, — заговорил паренек. — Я как наслышан, что вы сильный охотник… Вот и зашел, хотел ружьишко предложить. Не купите ли?

— А где ж оно? — заинтересовался Михалыч.

— Там, в передней, его оставил. Я сейчас принесу.

Парень сбегал в переднюю, принес потертый кожаный чехол, открыл его и вынул ружье.

— М-да, — многозначительно протянул Михалыч. Надел очки и прочитал надпись на стволах: — «Голанд-Голанд». М-да, — повторил он, — ружье неплохое.

— Известно, неплохое. Плохих ружей наш барин и не имел.

— А откуда же к вам оно попало? — заинтересовался Михалыч.

— По дележу мне досталось, — ответил паренек. — Надысь барское имущество всем миром делили, ну мне как охотнику оно и досталось. Два ружья досталось. Больше в нашей деревне, окромя меня, охотников не имеется. Вот мне оба ружья мир и отдал. Одно-то, поплоше, я себе оставил. А это дюже нарядное, по нашей деревенской охоте оно не ко двору. У нас все недосуг: то не почистишь, то не смажешь, враз весь вид и потеряет. А ружье важнецкое. Сам барин завсегда с ним на охоту ходил.

— Ружье важнецкое, — в раздумье повторил Михалыч, — только я его не куплю, пожалуй.

— Да почему же? — удивился парень. — Вы, может, сумлеваетесь там насчет чего-нибудь — мол, не краденое ли? Так я вам от всей души говорю: при всем мире по дележу мне досталось. Я вам и свидетелей, коли что, представлю.

— Все это прекрасно, — все также в раздумье отвечал Михалыч, — верю, что оно тебе по дележу досталось. Только давали-то тебе его для охоты, а совсем не для продажи. А ты продаешь. Вот тут-то неладно и получается.

Парень даже с досады рукой махнул: