На этой мозаике два бойцовых петуха собираются насмерть биться шпорами, а на столик позади них положен кошель со ставками.

Двухчастная мозаика из задних покоев Дома Фавна: на одной части изображена домашняя кошка терзающая куропатку, на другой - яркопёрая утиная чета, оживляет натюрморт с птицами, рыбами и моллюсками.

Вокруг фонтана в форме чаши цветут олеандры, митры и розы. Нарисованный салат вблизи и кустарники вдали создают иллюзию пространственной глубины на этой фреске, украшающей стену в перистиле Дома Морской Венеры.

В спальне дома, вероятно, принадлежавшего садоводу, по стенам, за золотой оградой, растут вишня, слива, груша, гранат и лимон. На их ветках сидят несколько птичек, а по стволу фигового дерева в центре ползёт в верх змея.

Ввиду того, что в Геркулануме обнаружилось достаточно мало скелетов, ученые долгие годы полагали, что большинство жителей успело покинуть город до извержения. Но затем, в 1982 г., рабочие, рывшие сточную канаву, наткнулись на десятки скелетов в том месте, где некогда проходила береговая линия города. Охваченные страхом геркуланцы бежали к морю, видимо, собираясь спастись от лавины камней, пепла и удушливых газов, отчалив на лодках, и по пути укрылись внутри каменных помещений на молу, служивших стоянкой для лодок.

Там они пролежали до того дня, когда их впервые увидела Сара Бизел, американский археолог. В 1982 г., когда Бизел попросила провести в Геркулануме анализ некоторых костей, она едва ли предполагала, что её ждёт многолетний труд. Да никто и не догадывался, что появятся ещё десятки скелетов, которые предоставят не только массу сведений, касательно питания и здоровья древних римлян, но и разнообразные подробности о жизни отдельных геркуланцев. Никогда прежде подобная возможность учёным не выпадала: ведь "древние римляне сжигали своих покойников, а прах хранит молчание", - напишет позднее Сара Бизел.

За долгие века, проведённые под шестидесятифутовым слоем вулканической массы, некоторые кости обуглились от чрезмерного жара, а грунтовые воды не давали скелетам окисляться. Но, соприкоснувшись с нормальной температурой и перепадами влажности, они принялись бы разлагаться, и тогда было бы утрачено уникальное и бесценное археологическое сокровище.

Поэтому Саре Бизел приходилось торопиться. Под её бдительным и активным руководством каждую кость поднимали с того места, где она лежала, чистили под струями воды зубной щёткой, давали ей обсохнуть, а затем опускали в акриловый раствор для затвердения. Обычно Бизел требовалось два дня на то, чтобы собрать разбитый череп из груды костяных обломков, склеивая и скрепляя между собой проволокой разрознённые фрагменты. Лишь после такой работы она позволила себе роскошь всерьёз заняться анализом останков отдельных людей. На протяжении следующих шести лет - десять месяцев в году, шесть дней в неделю - она неустанно трудилась, склоняясь над множеством скелетов, которые постепенно разворачивали перед ней свои истории жизни и смерти, долгое время сокрытые во мраке.

Сара Бизел, прозванная Костяной дамой.

"Кости приятно трогать, - сказала как-то Сара Бизел.
– Им нравится, чтобы над ними как следует покорпели, и тогда они рассказывают свои истории". Исследовав кости, Бизел может установить возраст и пол человека. Произведённые ею работы показали, что в среднем рост мужчины из Геркуланума составлял 5 футов 7 дюймов, а женщины 5 футов и 1 дюйм. Уплощение или утолщение некоторых костей говорило об последствиях питания, тяжёлой работе или атлетических упражнений. Скелет шестнадцатилетнего юноши с развитой грудной клеткой наводил на мысль, что тот был рыбаком - вытягивал невод и сидел на вёслах. Справой стороны его зубы были подпорчены - вероятно, он держал удочку во рту, чиня сети. Осмотрев таз женского скелета, Бизел определяла, были ли у женщины дети, и если да, то сколько: каждая беременность оставляла характерные шрамы на костях.

Бизел даже удалось сообщить об общем состоянии здоровья геркуланцев. Она пишет, что их зубы сохранялись в лучшем состоянии, нежели зубы других италийцев той эпохи - благодаря отсутствию сахара в их рационе. Зазубрины на зубах у некоторых свидетельствуют о детских болезнях, прервавших поглощение кальция организмом. Химический анализ, произведённый Бизел, показал, что геркуланцы потребляли много морепродуктов: об этом говорит концентрация стронция в их костях. Кто-то страдал от отравления свинцом. Свинец применялся в косметике, гончарном деле и для изготовления красок, но Бизел предположила, что у этих больных отравление происходило от того, что они пили дешёвое вино, подслащённое сиропом, который варили в свинцовой посуде.

"Она лежала на боку, и казалось, что она умерла во сне, - пишет Сара Бизел об одном из скелетов.
– Я расчистила щёткой её левую руку и заметила что-то блестящее. Это было золотое кольцо. Когда мы откопали всю кисть руки, мы увидели ещё одно кольцо. И мы назвали её Дамой в кольцах".

Когда был найден скелет девочки-подростка, сжимавший в руках останки младенца с колокольчиками и булавкой в виде купидона, - кто-то подумал, что это мать и дитя. Но осмотрев таз девочки, Бизел определила, что та была ещё слишком молода, чтобы родить, и вскоре установила, что эти двое - няня-рабыня и ребёнок её богатых хозяев. По зазубринам на зубах девочки-рабыни, Бизел определила, что её очень плохо кормили или же она тяжело болела в раннем детстве. Её кости рассказали также о том, что ей приходилось поднимать очень большие тяжести и часто бегать вверх и вниз по лестнице или по холмам. У неё было вырвано два зуба недели за две до гибели.