– Вы говорите глупости, молодой человек! Мы помолвлены уже месяц. А вы – это так, глупость. Моя невеста слишком молода, у нее случаются увлечения.

– Леша! Это неправда! – Алиса прижалась к его спине.

– Не волнуйся, любимая, я знаю, – он успокаивающе погладил ее по руке. – Боюсь, это вы говорите глупости. Алиса – моя невеста. И можете нас поздравить, мы ждем ребенка.

Валера разразился бранью, основной смысл который сводился к оценке личности Алисы и сравнению ее с особами облегченного поведения. Но как только Леша замахнулся, чтобы доходчиво объяснить, что его женщину оскорблять нельзя, Валера отпрыгнул на метр и, петляя как заяц, бросился наутек. Леша брезгливо поморщился.

– Леша, поверь, я тут действительно ни при чём. Мама с Ольгой Владимировной почему-то решили, что я прекрасная партия для него. Я уже месяц пытаюсь от него отвязаться.

– Тшшш, – Леша смотрел на нее с улыбкой. – Я все прекрасно понял.

Нежный поцелуй успокоил Алису.

– Я испугалась, что ты ему поверишь…

– Ну как я могу верить какому-то мужику, когда я знаю тебя и верю тебе? Никогда не сомневайся во мне, – он подхватил вещи. – Пойдем.

– А с ребенком это ты хорошо придумал, иначе бы он еще долго тут ныл.

– Ну почему придумал… Это вполне может быть правдой. Мы ведь не предохранялись.

– Ой… – она испуганно округлила глаза. – Я совсем об этом не подумала. Надо что-то делать!

– Правильно, надо. И этот придурок мне все испортил. Все таки я хотел романтическую атмосферу, кольцо купить, цветы. Ну да ладно, чем раньше, тем лучше. Главное, надо с родителями познакомиться, хоть какие-то условности соблюсти.

– Леш, ты о чем? – голос Алисы звучал жалобно.

– Как о чем? Во вторник идем подавать заявление в ЗАГС.

– А почему во вторник???

– Потому что в воскресенье и понедельник у них выходной, я узнавал.

– Леша, а меня ты спросить не хочешь?

– О чем?

– Я своего согласия не давала!

– Ребенок не должен расти без отца. И открывай уже дверь.

Алиса посмотрела на него внимательнее. И хоть выражение лица у него было очень серьезным, в глазах таились смешинки.

– Ты издеваешься?

– Ну если только чуть-чуть, – он рассмеялся. Алиса тоже.

– Значит, насчет ЗАГСа ты пошутил? – они зашли в квартиру.

– Ничуть, – Леша бросил сумки на пол и подхватил Алису на руки. – Во вторник идем подавать заявление и отказ не принимается. Ну а насчет ребенка узнаем…когда мы узнаем?

– Через пару недель, – вздохнула она, уже и не помышляя о возражениях. Да и как тут возразишь, когда так целуют?

– А теперь пол часа отдохнем и поедем знакомиться с моими родителями.

– Нет, ты что! Я боюсь! Да и как-то без предупреждения… Владислав Сергеевич рассердится.

– Тааак… – Леша поставил ее на пол. – Ты знаешь?

– Что знаешь? Что ты сын Демонова? Конечно. А ты почему молчал? Думал, я могу позариться на твои деньги?

– Ну что ты говоришь! Я просто боялся, что ты испугаешься и сбежишь.

Алиса обвила его шею руками:

– Да ты своими признаниями и так меня напугал. Куда уж больше? Так что и не надейся, не сбегу.

– Вот и замечательно. Ближайший час мой. Я и так долго терпел.

– Только что было полчаса!

– За разговорчики в строю назначаю еще штрафные полчаса. Так что уже полтора часа…

– Тогда я долго могу болтать.

– Надеешься избежать встречи с родителями? Я тебя раскусил. Полтора часа, не больше…

К родителям Леши они приехали через пять часов.

***

– Мам! Но сегодня суббота!

– И что? А завтра воскресенье, но уроки-то вам задали на понедельник. Что у нас там? Математика, английский, русский… Влад, у них в понедельник английский.

– Вот хорошо, что у наших детей способности к изучению языков от меня, а не от тебя.

– А будешь на меня бочку катить, проверка математики тоже будет на тебе.

– Да даже не спорю. Все равно я справлюсь лучше.

– Не купишь, мистер идеал. Меня на слабо не возьмешь.

– Маааам, ну так кто с нами математику делает?

– Делаете, как всегда сами, вопросы ко мне, проверка к папе. А потом английский.

– Да мы и так по нему лучше всех в классе!

– Нет предела совершенству. Посмотрите на папу. Это единственный известный мне экземпляр, максимально близкий к идеалу. А вам до него еще расти и расти. И нечего ржать, я почти серьезно.