Вернулся домой и не удержался, старый дурак, рассказал жене, как ловил рыбу на часы. И, конечно, получил от своей старухи крепкую проборцию: «Совести у тебя совсем не осталось! Как же ты посмел так издеваться над добрыми чувствами своих друзей и товарищей?! Ну, а если их подарок действительно остался бы на дне?! Как бы ты сам себя чувствовал тогда?!»

Ясно, что плохо бы себя тогда чувствовал, до конца жизни терзался бы от сожаления. Правда ведь, а?

Сидевшие за столом дружно закивали:

–  Конечно, конечно, Латып-ага!

–  Рыболовная страсть, она такая… Иногда и совсем разума лишает, правда ведь?

–  Правда!
– сказал я один.

–  После этого случая жена отобрала у меня часы и спрятала их. «И не проси, и не ищи - и не дам, и не найдешь!» Так я и существовал некоторое время без часов. Смешно, а?

–  Очень смешно!
– сказал я.
– Но ведь вы обещали нам рассказать историю блесны «Габдель Латып», а рассказали другое…

–  Имей терпение! То, что я рассказал, - только вступление к главному рассказу. После того как я открыл щучье гнездо среди скопища коряг, проблема блесны стала меня мучить. За один выезд на две пойманные щуки у меня приходилось пять-шесть оборванных блесен. Слишком дорогое удовольствие! Как-то у одного рыболова, ловившего по соседству со мной, я увидел на конце лески странного вида желтую блесну. «Где взяли таку блесну?» - «Сам вырезал… из старого примуса». Тут меня и осенило! Был у нас дома хороший самовар… Вы меня извините… Когда я говорю о самоваре, я всегда очень волнуюсь, потому что вспоминается детство и такие далекие годы… Для нынешней молодежи самовар - это дымящий, угарный, бесполезный аппарат. А для нас в старое время в деревне самовар был символом благополучия и достатка. В нашей семье, например, самовар был единственным богатством. Утром, вечером, в любое время дня, кто бы ни зашел в дом, - на стол подавался кипящий самовар. Он урчал, как сытый кот, клубился паром, от него исходило золотое сияние. Он украшал весь дом, превращал в роскошный пир самую убогую трапезу. Я помню, что однажды к нам в дом ворвались с бранью длинноусые сборщики податей и один из них прямо со стола схватил и унес кипевший самовар. Мы все выскочили во двор с плачем, с криком… Я вижу, что вы слушаете и усмехаетесь. Зачем, дескать, дед затеял тут вечер воспоминаний о жизни бедного крестьянства в условиях царского режима?… Нет, я о другом,… Когда наш самовар унесли, мне показалось, что мир рухнул. Словно он стоял не на трех китах, а на одном нашем самоваре! Что теперь будет с нами? Как можно жить без самовара? И такое отчаяние меня охватило, что хоть ложись да помирай. Может быть, и умер бы, да к вечеру отец принес самовар обратно домой. Вот какая это вещь - самовар…

Ну ладно, пойдем дальше. Шагнем прямо в наше советское время. Первые пятилетки. Я уже женат, живу в городе. Квартира приличная, с дровяным отоплением. Воду берем на улице за полквартала от дома. Освещение - керосиновые лампы. В общем, все не хуже, чем у людей, но… какая-то червоточина в душе, чего-то не хватает. Чего? Ну конечно самовара! С большим трудом, через знакомых, с переплатой, достали наконец и самовар. Тульский красавец! Сверкающий никелем! Жена за ним ухаживала, как за малым ребенком. Никогда не оставляла с водой, каждый раз золу вытряхивала, не давала перекалить, чистила только детским зубным порошком «Мурзилка», протирала чистой ватой.

Когда мы уезжали в отпуск, она не оставляла его в пустой квартире, а, завернув во фланелевый халат и запихнув затем в холщовый мешок, относила к верным знакомым и сама прятала наше сокровище в надежное укромное место. Самовар жил да поживал и дожил до шестидесятых годов, оставаясь таким же новеньким и блестящим, как в год покупки. А надобность в нем-то уже пропала! В доме - газ, электричество. Кому нужен этот тульский красавец! Но все же мы его хранили как реликвию. А потом… Семья растет, а в доме тесно, вещи ведь плодятся не хуже, чем люди. Самовар стал нам мешать, и мы решили от него избавиться. Гостил у нас один мой родственник из Башкирии, вот я и подарил ему самовар. От подарка он не отказался, но и не очень-то обрадовался. Буркнул «спасибо» - и все. Тем не менее, уезжая, забыл взять с собой мой подарок. Самовар остался в доме. Ладно! Одолею тебя, думаю. Не мытьем возьму, так катаньем. В шестидесятые годы, как вы знаете, пошли густо новоселья. Каждую неделю кто-нибудь справляет въезд в новую квартиру. Без подарка в гости нельзя идти! На первое же новоселье принесли мы с женой наш самовар и подарили его новоселам. Слава богу, взяли! Год прошел, два - ничего. Я уже и забывать о нем стал. А тут мой сын получил отдельную квартиру. И можете себе представить, кто-то из его товарищей подарил ему на новоселье… наш самовар! Сын наутро принес его нам. Я думаю, что мой самовар не через одно новоселье прошел, пока вернулся на прежнее свое место. И все такой же - новехонький, блистающий. Я даже прослезился, когда его увидел. Ну, думаю, не может того быть, чтобы на такую прочную вещь не нашелся бы охотник. Наутро отнес самовар в комиссионный магазин. Взяли! Не очень охотно, но все же пошли мне навстречу, согласились взять. Стоял он у них год. Три раза цену снижали. Потом вернули мне самовар обратно. Дети хотели сдать его в утиль, но я не позволил. И вот когда я увидел в руках того рыболова блесну, вырезанную из примуса, я снова вспомнил о своем самоваре. По моему проекту в совхозной кузне мне сделали штамп, и мой тульский красавец нашел себе новое применение. Проблема блесны была решена. Жена вернула мне мои часы. У меня сохранились три из самоварных блесен. Одна - ваша. Прошу!

Я принял подарок.

–  Я буду беречь вашу блесну, Латып-ага, - сказал я, - я буду брать ее на ловлю только для того, чтобы рассказывать товарищам ее историю в те часы, когда не будет клева. Спасибо вам большое и за блесну и за рассказ!

Рано утром, чуть рассвело, мы втроем - Азат, Фаниль и я - выехали на рыбалку.

Азат, зная о том, как страстно мне хочется обратить Фаниля в нашу рыболовную веру, решил нам помочь. Обычно он не спрашивал, куда поедем, на какую рыбу будем забрасывать, - эти вопросы он решал сам. А тут обратился к Фанилю:

–  Чем вы предпочитаете ловить рыбку - донками или спиннингом?

–  Мне хотелось бы испытать свой спиннинг. Подарок все-та- ки!
– смущенно сказал Фаниль.

–  Прекрасно!
– сказал Азат, взглянув на меня.
– Тогда я повезу вас в щучью заводь.

Я кивнул головой - меня щучья заводь тоже устраивала.

За десять минут мы проскочили пять-шесть километров и остановились на ловлю между двумя островами в том месте, где Волга образует Большое озеро. Перед нами лежало водное зеркало с песчано-зелеными островками, возвышались прибрежные холмы, покрытые кудрявыми, веселыми лесами. Был виден Свияжск, сверкавший куполами своих исторических храмов. А позади, за нами, среди гибкого ивняка раскинулся табор рыболовов с его фанерными домиками и бело-зелеными палатками. Где-то тут обитает дед Латып. Интересно, что он сейчас поделывает? Наверное, выехал на рыбалку. Лодок, уткнувшихся носом в песок, мы видели мало: ясно, что рыболовы - на ловле. Однако поблизости местных островных рыболовов нет. Они, видимо, ушли далеко, на ту сторону Волги, в поисках злачных рыбных мест. Удивительная закономерность: любители рыбной ловли и сборщики ягод почему-то всегда ищут рыбные угодья и ягодные заповедники подальше от тех мест, где они живут. Впрочем, так же поступают и писатели с героями своих книг.

Возьмите казанских рыболовов. Они ловят рыбу подле наших дач. А мы от наших дач уезжаем к устью Большого озера. А озерские - к черту на кулички, только бы не ловить поблизости от своего жилья. Удивительно то, что и рыба больше любит попадаться на крючок пришельцев, а не аборигенов! Эту странную закономерность мы постигли в тот день. Пока здешние рыболовы искали рыбное Эльдорадо на том берегу Волги, мы подле их табора натешились вволю!

Особенно отличился Азат. Он работал - если только рыбную ловлю дозволено мне будет назвать работой!
– вдохновенно, как подлинный ударник, с творческим огоньком. Он, можно сказать, обслуживал два станка - в буквальном смысле слова. Да, да! Мы, например, забросим, сидим и ждем, пока крючок не опустится на дно. А он долго, проклятый, опускается - иной раз не то что до тридцати, а и до семидесяти приходится считать в уме. И так каждый заброс! А забрасываем мы не меньше, чем тысячу раз. Вот и прикиньте: если на каждый заброс уходит полминуты, сколько наберется на тысячу?

Азат же работает одновременно двумя спиннингами. Одна блесна падает, а он уже крутит вторую катушку. У него ни минуты золотого времени зря не пропадает.

У нас, если крючок зацепится за корягу, пиши пропало! Поморщившись, мы его обрываем и, как говорится, концы в воду. Иногда бывает и так: не разобрав, корягу или большую рыбу ты поймал, дергаешь леску, и твой спиннинг с жалобным треском ломается у тебя на глазах! Твой красивый, дорогой спиннинг из магазина «Динамо». Азат же не покупает спиннинги, он их сам делает для себя. Из дуба или вяза. Ну-ка сломайте дубовую палку, попробуйте!