Вскоре все бомбардировщики оторвались от бетонной полосы и выстроились в круг над западной окраиной аэродрома. После того как последний самолет взлетел, набрал высоту и занял свое место в строю, Овсянников повел группу к заливу Сен-Мало. Последний прощальный взгляд на аэродром, черепичные крыши домиков, поврежденные самолеты, сиротливо жмущиеся к дощатому, крытому толем складу.

Увеличить сектор газа. Моторы довольно ревут. Штурвал на себя. Тяжелые, груженные бомбами самолеты плавно набирают высоту. Вскоре остекление фонаря покрывается водяной пленкой. Самолет идет через тучи. Видимость резко падает.

Слепой полет — штука неприятная. К нему сложно привыкнуть. Даже в сотый раз проходя через облачный слой, опять до рези в глазах вглядываешься в обволакивающую самолет белесую муть и непроизвольно стискиваешь штурвал, когда в разрыве между тучами замечаешь идущий рядом самолет.

— Товарищ подполковник, — в наушниках звучит голос стрелка-радиста, — с земли передают: мы подходим к точке встречи.

— Очень хорошо, — недовольным тоном бурчит Овсянников.

По его мнению, в облаках ничего не стоит столкнуться с идущим на пересечку курса самолетом. Сколько таких случаев бывало! Сколько ребят погибло. К счастью, на высоте 1700 метров облачный слой истончается. Самолет вырывается в чистое небо. Здесь еще светит солнце. Над головой расстилается синева.

Подполковник, не теряя времени даром, оглядывается по сторонам в поисках ведомых. Вот они. Оба приотстали и разошлись в стороны. Остальные самолеты тоже успело разбросать. Сейчас товарищи сбиваются по звеньям и эскадрильям и подтягиваются к машине лидера. Опытные, прошедшие огонь и воду пилоты даже над своей территорией предпочитают летать плотным строем. Правый пеленг. Крыло к крылу. Идти одним, ощетинившимся десятками пулеметов большим крылом.

— Вижу самолеты! — кричит лейтенант Карпов. — Два румба справа.

Иван Маркович скашивает глаза в указанном направлении. Пусто. Через секунду до него доходит, что стрелок-радист отсчитывает румбы с хвоста самолета. Да, точно. Нас догоняют. Большая группа, машин тридцать идут с превышением в полтора километра. Естественно, это 11-й полк, характерные силуэты «ДБ-3» просто невозможно не узнать.

В районе залива Сены обе группы сближаются и дальше идут вместе. Режим радиомолчания соблюдается неукоснительно. Приветствовали друг друга только покачиванием крыльев.

Внизу почти сплошная серая мгла. Разглядеть местность через редкие узкие разрывы в тучах не удается. Приходится идти только по компасу и радиомаякам.

— Готовимся к повороту, — докладывает штурман. — Время расчетное.

— Истребителей не вижу, — бросает в ответ Овсянников.

— Ерунда, догонят.

Обе группы бомбардировщиков почти одновременно поворачивают на север. Сейчас внизу должен быть Ла-Манш. Опасаясь вражеских истребителей, Овсянников поднял свою группу еще выше, до уровня в 7400 метров. Коллеги из 11-го полка сохраняют прежнюю высоту, видимо, берегут кислород в баллонах масок.

Наши истребители так и не появились. Как потом выяснил Овсянников, планы в последний момент изменились. Командующий третьим воздушным флотом генерал-фельдмаршал Хуго Шперрле проявил инициативу — отправил больше сотни «Мессершмиттов» и 42 «Юнкерса» бомбить английский аэродром Пензанс на Корнуолле.

Отвлекающий маневр, но сработало все как надо. Англичане были слишком заняты, чтобы преследовать уходящую на запад группу неопознанных самолетов. Немцы, в свою очередь, вывели аэродром из строя минимум на сутки, сожгли склады и бензохранилище, добили стоявшую на летном поле дюжину «Спитфайров» и «Бленхеймов». Кроме того, немецкие истребители заявили 27 воздушных побед, потеряв при этом три «Ме-109Е» и два «Ю-88».

Корнуолл миновали быстро. Облака внизу постепенно прореживались. Определенно метеорологи не подвели, а ведь весь план операции строился на их расчетах. Советские бомбардировщики упрямо прут на север. Под крыльями самолетов темнеет морской пролив. Пару раз летчики замечали серые силуэты кораблей.

После захода солнца группа рассредоточилась, увеличивая интервал между самолетами. Теперь каждый сам за себя, максимум летчики сохраняют строй звеньев. И то, если ведомые уверенно видят своего лидера и не боятся столкновения. Идем без огней. Самолеты растворяются в ночной тьме, не видно даже пламени из патрубков моторов. В отличие от первых серий, на «ДБ-3» полка Овсянникова стоят нормальные глушители. Апокалипсическую сцену несущихся сквозь ночь двухмоторных всадников мести освещают только тонкий серпик луны и холодные звезды.

Бомбардировщики идут на прежней высоте в восемь тысяч метров. Нечего зря нагружать моторы и жечь бензин в плотной атмосфере. Правда, здесь холодно и приходится расходовать кислород из баллонов масок.

Время тянется медленно. В меховой куртке, утепленных штанах и унтах морозец не чувствуется. А за фонарем кабины, должно быть, минус сорок. Моторы уверенно тянут машину вперед. Знай себе держи штурвал, поглядывай на приборы и гляди по сторонам, угадывая в серых тенях силуэты бомбардировщиков. Это чтоб не уснуть. Изредка приходится выслушивать ворчание Савинцева. Штурман всегда ругается, когда самолет пытается отклониться от курса, винит во всем пилота.