– Да, это был я. Мне стыдно за свой поступок. Такое больше не повторится.

Скажу и признаюсь, что не могу без нее жить.

Отвлеченный мечтаниями, упускаю собственно момент выхода Юли из училища. Замечаю ее в трех шагах от себя. Она бросает на меня равнодушный взгляд и проходит мимо. Следую за ней.

Юля не узнала меня! На мое позорное бегство, стоившее мне стольких бессонных ночей, моральных и физических страданий, она даже внимания не обратила. Ей было все равно. Это означает, что как мужчина я ей не интересен. Возможно, я принадлежу к той несчастной категории мужчин, которых женщины не замечают в упор? Если это так, то мне ничто не поможет завоевать сердце Юли. Я зря сотворил апланту.

Терзаемый этими мыслями, я передвигаюсь в плотной толпе довольных и шумных пешеходов по Новому Арбату в пяти шагах от Юли. Из уличных колонок льется музыка: поет Элтон Джон. Собираюсь с духом догнать Юлю и напоследок высказать ей все, что у меня лежит на сердце.

– Я люблю тебя, Юля, - скажу я и тут же добавлю.
– Прощай, любимая, навсегда!

На моем пути неожиданно возникает Мила.

По инерции продолжаю движение и несколько шагов волоку за собой не ожидавшую такого напора Милу. Она едва устояла на ногах.

– Стой! Да подожди же ты! Сумасшедший! Я вынужденно останавливаюсь.

– Тебя начальник вызывает. Пришла машина с лампами. Их нужно положить на склад. Ключи только у тебя.

Большой рот Милы растянут в глупой улыбке. Струпья на щеках светятся розовым светом изнутри. Она отвратительна. Я вырываю рукав и, увернувшись от нового захвата, ухожу от нее быстрым, похожим на бег шагом. Несколько шагов Мила бежит за мной.

– Ты куда? Тебя уволят с работы!

– Нет, нет, нет, - мотаю я головой.

– Что "нет, нет"?

– Нет!
– кричу в лицо Миле и, грубо оттолкнув ее, бросаюсь вдогонку за Юлей.

* * *

Старый Арбат, как всегда, полон людей. Я неспешно иду по направлению к Садовому кольцу. Рядом со мной Юля. Выглядит она после занятий в своем театральном училище устало, но от этого она только милее. В очередной раз Юля приглашает к себе домой, в гости. Я опять отказываюсь.

– Почему? Папа и мама будут рады, - говорит она.
– А уж дедушка как будет рад! Я уже всех предупредила о твоем приходе. Мама даже торт испекла.

– Зря. Нужно было со мной посоветоваться.

– Ну и...?

– Нет. При всем желании сегодня не получится.

Юля останавливается с поникшей головой. Это означает, что она сердится.

– В следующий раз, ладно?
– говорю я, поправляя шапку на голове.

С Юлей я встречаюсь больше месяца, но еще ни разу она не видела меня без головного убора.

– Странный ты какой-то, - говорит она обиженно.
– Все хотят с тобой познакомиться, а ты...

– И что тут странного?

– Не знаю. Это тебя нужно спросить. Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь. У тебя есть тайна?

– Есть, - вырывается у меня. Юля замирает. В ее глазах испуг.

– Я шучу, - смеюсь я.

– Как знаешь. А мне пора домой.

Юля не умеет долго сердиться. Через десять шагов мы опять общаемся как ни в чем не бывало. Мне легко с ней. Поражает ее абсолютная правдивость. Юля всегда говорит то, что думает. И все это отражается на ее лице. Ее эмоции правдивы так же, как и слова. В этом она похожа на большого ребенка. В ней чувствуется неприятие любой лжи. Мне кажется, столкнувшись с обманом, она сначала сильно удивится. В этом смысле мне нелегко хранить тайну своей апланты. Апланта ставит меня в невыносимое положение постоянного обманщика, обманщика поневоле, но от этого не легче.

– Может быть, сходим в Парк Горького? Покатаемся на коньках, - предлагаю я.

– Отличная идея! Завтра же и пойдем. Коньки возьмем напрокат, - добавляет Юля, полагая, видимо, что своих коньков у меня нет.

Часть 17. Я становлюсь другим.

С появлением Юли моя жизнь круто изменилась. И продолжает меняться каждодневно. Я и сам изменился до неузнаваемости. Можно сказать, что в меня вселился другой человек: умный, веселый, талантливый, не знающий усталости. Могу не спать целыми сутками. Как правило, мы расстаемся с Юлей далеко за полночь. Убедившись по зажженному свету в ее комнате, что она благополучно добралась, возвращаюсь домой пешком (метро закрыто, такси дорого). Глухой ночью через всю Москву, не зная страха, не замечая холода и ветра, вышагиваю огромное расстояние от Арбата до Первомайской только для того, чтобы сделать глоток горячего чая и тотчас ехать обратно, на работу.

Редкие дни, когда я не встречаюсь с Юлей, целиком и полностью посвящаю любимому занятию: я вспоминаю тот день, когда все же догнал Юлю и признался ей в любви. Наверное, я был настолько убедителен, что Юля не нашла в себе силы отказать мне. Я горжусь собой. Ведь я мог испугаться, не подойти и не объясниться. Эта победа подняла мое самоуважение на такую небывалую высоту, что у меня сразу проснулась куча талантов.

Однажды Юля пожаловалась, что ей никак не дается наблюдение - домашнее задание.