Оптико-электронный комплекс «Окно»!

Прошу любить и жаловать.

Случай для опробования уникального «люгера» подвернулся на другой день после дарения. Причем случай настоящий – боевой. На одном из постов вроде бы засекли английских десантников на близкой дистанции. Человек шесть аргентинцев залегли, и начали беспорядочный обстрел подозрительных развалин. Поскольку Саше Гену участвовать в непосредственных боестолкновениях с противником крайне не рекомендовалось, он решил помочь аргентинским товарищам издалека. Все-таки, по пояснениям Алихано, прицельная дальность составляла четыре пятых километра. Не от фонаря же ее взяли, правильно? Замеряли, небось, бегали с рулеткой, или что там у них имелось во времена далекой Первой мировой?

Александр Ген деловито, и не высовываясь – все в соответствии с пожеланиями подполковника Алихано – пристыковал к «парабеллуму» кобур-приклад, дослал первый патрон и навел оружие туда, куда время от времени постреливали аргентинцы. Кстати, не стреляли они уже несколько минут. Может, исконная цель куда-то переместилась, или ее там и вовсе не было? Ладно, какая разница. У Александра просто руки чесались опробовать выданный «люгер» еще разок (впервые он сделал это по бутылкам, расставленным приданными охранниками, сразу же после разговора с командиром отряда). Когда еще будет возможность? Да и будет ли? Вдруг его уже завтра отправят домой. А «люгер» ведь надо отдавать. «Люгер» отдавать, а вот насчет врученных патронов никто не предупреждал. Оставлю Алихано пару штук, решил Ген. И пальнул куда-то в сторону смущавшего аргентинцев строения. В момент прицеливания показалось… Да, нет, не может быть! Вроде как каменистое плато шевельнулось.

Отдача рубанула в истерзанное ремнями и летным скафандром-комбинезоном плечо. Серьезная такая отдача. Впрочем, иного от столь удивительной древности и не ожидалось, да и пробовал Саша уже. Попал он, куда целился, или как в прошлый раз?

Там, куда он пальнул, что-то действительно шевелилось. Натурально корчилось. До цели было всего метров четыреста. Раз там что-то шевелилось, значит… Александр сделал три выстрела туда же. Целился он как положено, с задержкой дыхания и сдвигая спусковую скобу плавненько-плавненько. Кажется, что-то из трех попало снова. В мыслях мелькнуло, что Алихано не будет обижаться за патроны, если по делу. Ведь он попал в англичанина, не иначе. Гринго замаскировался здорово, и совсем не двигался, наверное, пока аргентинские товарищи обрабатывали развалины шагах в пяти от него. Однако теперь развалины «зашевелились». Оттуда в сторону Александра пришла длинная очередь из чего-то скорострельного. Саша вжался в грунт. Вот так, оказывается! Англичанин был не один. Черт возьми, где же аргентинские братья, которые должны его охранять? Всего несколько минут назад он так радовался их разболтанности и неисполнительности, позволившей спокойно удалиться в сторону и пострелять.

Тут что-то автоматическое ожило и с правой стороны. Саша не поднимал головы, но, видимо, аргентинцы все же прикрыли его огнем. Потом что-то не слишком громко ухнуло слева и позади. И тут же засвистело вверху. Ген не успел удивиться, когда где-то впереди бабахнуло. Артиллерия?! Он тут же вспомнил, что в отряде подполковника Алихано есть два переносных миномета. Больше всего импульсивные латиноамериканцы спорили в походе о том, чья очередь сегодня тащить на себе самую тяжелую неразборную часть – опорную плиту. То, что минных метателей действительно два и оба исправны, подтвердилось тут же. Далеко впереди снова ухнуло. Саша приподнял голову. Ветер относил куда-то дым с пылью. Разрушены ли остатки маскирующих врага стен было непонятно. Минометы сработали еще по разу. Дыма, пыли и шума прибавилось. Если сегодня поход продолжится, то у минометного расчета появится маленькая радость – тащить на один ящик боеприпасов меньше.

Кто-то грубо дернул Александра за штанину. Ген покосился назад. Так и есть, один из «надсмотрщиков». Подполковник Алихано наверняка уже вставил им фитиль за халатность.

– Быстрей! Быстрей! – крикнул «надсмотрщик», и почему-то с опаской покосился на небо. Кричал он, конечно же, на испанском, однако Александр Ген уже изучил некоторые из самых употребляемых слов.

Позже выяснилось: командир Алихано предположил, что замаскировавшиеся англичане были авиационными корректировщиками. Так что теперь он в любую минуту ожидал появления «харриеров» или прилета ракет «воздух-земля». Пехотный подполковник не знал, что за полчаса до этого коллеги Александра – естественно, снова под видом «хунтовцев» – умудрились наконец-то потопить флагман английской флотилии – авианосец «Гермес», чем снизили бомбардировочные возможности англичан до удовлетворяющего советское Тихоокеанское адмиралтейство уровня.

Божественный разум – это доскональное знание всего прошлого и будущего. При таком прозрении делать что-либо бессмысленно. Остается только стоически-философски дожидаться предсказанных взлетов и катаклизмов, маскируя мысли улыбочкой египетского Сфинкса. Марксисты правильно делают, что отвергают божественные откровения. Будучи материалистами от головы до пят, они прекрасно ведают, что разум всего лишь механизм, выращенный природой-мамой с целью выживания вида homo sapiens. Этот механизм создает в голове всего лишь модели – жутко упрощенные вариации ответов на твои собственные ходы. Ты волен, по своему желанию и в любой момент, бросить эти шахматы на фиг. Но тогда уж не обижайся, если ответом на твои надменно скрещенные руки гордеца станет твое собственное вымирание. По земле-маме топчется еще сколько-то миллионов видов протоплазмы, расталкивающих окружающих без помощи разума. Не думай, что за отказ от своего преимущества тебя станут уважать и голубить – затопчут, и дело с концом. Вернее, нет! Они еще переработают тебя в фарш, потом в отходы. Но даже отходы пойдут в дело, ибо за миллиард лет эволюционной тусовки все, даже безмозглые, уразумели, что ресурсы конечны, и не стоит бросаться не только кожурой от яблок, но даже навозом. Для кого-то ведь и он торт. Если бы жуки-навозники снимали фильмы в американском стиле, то тамошние герои кидались бы друг в дружку не тортами с пирожными, а гораздо более аппетитными для навозников предметами.

Так вот, марксисты-ленинцы, будучи в душе все же романтиками, и свято веря, что рано или поздно на всей планете восторжествует равенство и братство, а потому дарвинистский закон выживания сильнейшего будет отменен хотя бы в границах одного вида млекопитающих (конкретно: империя – организмы, домен – ядерные, царство – животные, тип – хордовые, подтип – позвоночные, класс – млекопитающие, отряд – приматы, семейство – гоминиды, род – хомо, вид – сапиенс), все же великолепно понимали, что на нынешний момент внутривидовая борьба этого самого хомо разумного обострилась донельзя. Ныне два подвида сконцентрировались на разных континентах и способны, коль приспичит, растереть конкурента в порошок, заодно прихлопнув еще сколько-то сотен ни в чем не повинных экспонатов живого различных видов, родов, семейств и отрядов. Вероятно даже, типов, царств и доменов.

По сему поводу большевики-сталинцы шахматными досками не бросаются, а вдумчиво записывают ходы, и, используя внутричерепное моделирование на всю катушку, предсказывают вероятные действия заморско-буржуазного подвида homo. После этого они делают свой ход, несколько подрезающий возможности противника в плане прямохождения.

Ныне привычная партия в шахматишки резко усложнилась. Кажется, игровая доска стала вообще многосторонней. Заокеанскому капитал-подвиду неожиданно начал подыгрывать вклинившийся из научно-неясных измерений еще один подвид-паразит. Ну что же, для того и дан роду хомо, виду сапиенс, а тем более марксисту-сталинцу приспособительный орган эволюции – разум. Новые условия и не совсем ясные вводные следовало учесть, пересчитать наличествующие на доске собственные фигуры, и прикинуть, какие из них двинуть вперед в первую очередь.