Порой, когда в Центральном разведуправлении совсем уж теряют голову в оценке советского потенциала, «загары» и «большие загары» производят попытку зайти откуда-нибудь – допустим, от той же Индонезии, или в перпендикуляр, от Антарктиды в СЗСША – Северо-Западные Социалистические Штаты Австралии. Однако русские пэвэошники на выезде не только охотятся за скачущей по пустыне кенгурятиной, они еще берегут покой советского космодрома, а также советско-австралийского атомного полигона «Курчатов-Маклай». В самом деле, для чего империалистам надо проноситься для замера фона конкретно над эпицентрами взрывов? Каждое испытание, и наземных, и воздушных зарядов, планируется так, чтобы совпасть с направлением пассатов. И значит, весь букет изотопов обязательно оседает и в Восточной Австралии, как за центрально-материковым оборонительным валом, так и далее, до самой Новой Каледонии. Или может у штатовских атомных дел мастеров просто путаница в экспертизе этих самых цезиев и стронциев? И немудрено. У них ведь тут же, возле Большого Водораздельного хребта, свой филиал атомного полигона в Неваде. Потому все эти изотопы русской и американской маркировки смешиваются: фиг пинцетиком разложишь по полочкам. С другой стороны, ведь и через Большой Водораздельный тоже перебираются пассаты, и янки испытывают свои заряды точняк в моменты, когда ветра несутся с востока. Из-за этого на полигоне «Курчатов-Маклай» с изотопами тоже путаница еще та. Лаборанты с ног сбились, а ученики того же Курчатова все время давят на Кремль – выбивают новейшие электронно-вычислительные шкафы для сверхточного анализа. Беда с этими полигонами, в общем.

А вот здесь, над амурской тайгой «Большому загару» лафа. Почти никакого вредного фона. Так, долетает что-то с китайского ракетно-атомного полигона Урумчи. Более всего американских летчиков интересуют раскиданные вдоль БАМа ракетные шахты.

Поначалу летчики нервничали. Ну, еще бы. Когда в последний раз разведывательный рейд в СССР заканчивался удачно? По рассказам пенсионеров ВВС, у многих из которых, тем не менее, еще не истек срок подписки о неразглашении, в конце пятидесятых все было хорошо. Высотный «Ангел» U-2 поднимался из Олконбери, в Англии, брил стратосферу прямым ходом над Германией, Польшей, без приключений добирался до Минска, там поворачивал к Ленинграду, щелкал на камеру базы Балтийского флота, затем, если бобина не кончилась, двигал к Мурманску, делал там то же самое, а после направлялся к Скандинавии и дощелкивал широченное полотнище фотопленки на что придется. И так пару раз в месяц, без всяких проблем. Ныне пройти по подобному маршруту решился бы только сумасшедший. Но вероятность вернуться в свою психбольницу у него бы отсутствовала начисто. Прыжки с парашютом с двадцати, а тем более, тридцати тысяч метров – занятие рискованное. Нет, закон Ньютона о том, что тела притягиваются между собой, по-прежнему действует: в космос ты не воспаришь. Но вот приземлишься ли ты в окончательно охлажденном виде или все же с некоторыми признаками жизнедеятельности, это вопрос.

Однако нынешний рейд не походил на другие, поэтому оснований для беспокойства не было. К эскорту идущих гораздо ниже русских истребителей оба члена экипажа «Загара» притерпелись. И даже получали удовольствие, наблюдая, как очередные сопровождающие постепенно отстают-отстают, и вот, наконец, выпив все топливо в форсаже, окончательно теряются позади. Это вам Америка, господа-товарищи, не хухры-мухры! Куда вам, убогим, создать подобное чудо! Только зря ватман перепачкаете. Азиатчина вы, азиатчина, хоть и Европу завоевали. Сто тридцать метров от кончика носа до хвоста, а диаметр фюзеляжа восемь. Титана ушло столько, что мама не горюй!

А титан штука очень ценная. Чертежик-то Кларенс Джонсон и Ко наваяли, но дальше-то что? Оказывается, самые большие запасы сырья – в СССР. Кто-то из промышленников даже предложил договориться с красными о продаже. Разумеется, наврать с три короба, для чего. Однако из предложения ничего не вышло. Русские не купились на деньги, что естественно. Кому в просоветском пространстве требуются доллары? Но что странно, даже не поддались на обещание доступа к кое-каким технологиям. То ли кое о чем докумекали, то ли сами занимались чем-то похожим. Или кто-то брякнул что-нибудь, где не следует. На всякий случай пареньки из Лэнгли, по наущению министра обороны Макнамары, занялись злосчастным промышленником. Не исключено, что из него даже вытрясли какие-то банальности.

Так что экипаж «Загара» мог наслаждаться превосходством демократии над тоталитаризмом сколько душе угодно. По крайней мере, уже более трех тысяч километров маршрута. Разумеется, они не могли расслабиться полностью. Громадную машину следовало время от времени отворачивать от прямолинейного хода. Ведь насчет Китая и Монголии ничего в секретной индульгенции не говорилось, так что от потомков маоистов можно было схлопотать по полной. Требовалось держаться согласованного коридора, и одновременно не забывать заглядывать в отмеченные в Лэнгли местечки. Внизу была не ровнехонькая шахматная доска, и советские шахтные револьверные ПУ стояли не рядами. Приходилось подруливать. Для гигантской махины, несущейся быстрее любого истребителя, это было не самым простым занятием. Но ведь именно для этого там и находились пилоты, правильно?

– Цель высотная, скоростная! – доложил сам себе, а также всем присутствующим фактически исполняющий обязанности командира дивизиона Черпицкий, после того, как искомая цель была нащупана в секторном поиске. – Узкий луч! – скомандовал он далее, сам себе удивляясь.

Он всегда думал, что, не дай Владимир Ильич, что-то случится именно в его дежурство. Он же запорет дело, как пить дать. Однако сейчас нужные команды всплывали одна за другой. Хотелось верить, что последовательность была правильной.

Звякнул полевой телефон. Черпицкий, не глядя, нащупал трубку, прижал к уху:

– Да?

– Товарищ старший лейтенант, – произнесли откуда-то издалека, – майор Кичигин уже дышит – фельдшер его откачал, – но еще не пришел в себя. Мы…

– Мне не до вас и не до Кичигина! – почти гаркнул в трубку Черпицкий.

Ему было о чем волноваться. Обнаруженная цель оказалась жутко скоростной. В совокупности с еще не определенной точно, но огромной высотой это качество подсказывало необходимость еще одной команды.

– «К-три», готовьте три! – распорядился Черпицкий в микрофон.

– Принято, «вторая»! – отозвались из кабины К-3. Но далекий – сидящий в кабине, на стартовой позиции, почти в километре от РПЦ – старший лейтенант Котенко все же не выдержал и поинтересовался: – А почему три-то, Юра? Ты ничего не путаешь?

Речь шла о количестве ставящихся на запитку электричеством ракет. По обычной цели, не столь высотной, по теории хватало двух.

– Беги сюда и полюбуйся почему! – ответил Черпицкий грубо.