И ещё одна особенность не давала покоя, которая тревожила, потому что она не понимала. Арий был неуязвим, он был, и его не было. Она знала, что любой вид материи существует только в движении, движение, в принципе, создаёт материю. Движение может быть только поступательным в пространстве ли, во времени, другого вида движения она не знала.

Арий использовал иной вид движения, даже не вибрационный, а какой понять было невозможно. Его не было в движении, он в нём появлялся внезапно, так же внезапно исчезая, будто он сам был этим движением – строителем и разрушителем материи самой.

И она поняла!.. поняла, почему она ослушалась. Только она одна знала виновника того, что происходит. Арий непорочен, как дитя, как любое животное, растение минерал, ибо, по определению, не ведает, что творит, и потому только жертва младенца, как символа чистоты и непорочности, может остановить Ария. Тут не Чела, не кто-либо другой человек ли, не человек, бессильны, ибо ведают Бога, а это значит – ведают, что творят. Смерть младенца – это единственный шанс уничтожить Ария, возомнившего себя невесть кем, ведь это смерть самой непорочности…

К чему это приведёт впоследствии, предугадать было невозможно, а на расчёты не было времени.

Глава пятая.

Вспомнить всё!.. вспомнить, проснуться, наконец, от гипнотического сна, кошмара спячки миллионов лет, а может сотен миллионов. Виктор вспоминал, воспоминания крушили всё, будто рвали тишину на части, ведь эта тишина – сплошной кошмар, страдания и слёзы, но и кошмар на части разрывался, обнажая суть всего Творенья, в которой гармония и красота, любовь и радость вне пределов Кода Бога Ра, вне любых пределов жизни. Код Бога – это смерть Высшего, это Жизнь сама, закованная в Куб Творенья.

Как можно бесконечность в сферу заковать?.. и что такое Куб Творенья?

– Мне тесно, Нина, ты царица вдохновенья… но вдохновенье жить не может в клетке.

– Войди в меня, мой милый, я бесконечной стану, всё для тебя во мне и я твоя и не в веках, а в вечности свершений.

– Давит что-то, будто кто-то пытается убить свободу, непорочность, чистоту…

– Я посмотрю.

– Не надо, вижу я!.. их много, и все они хотят Вечность в Сферу Жизни заковать, а Бесконечность в Куб Творенья.

– Как это возможно?

– Невозможно, но потухшее сознанье так считает и влачит существование своё в пределах форм конечных.

– Да, я помню!.. в Вечности я миллионы форм имею, а в бесконечности?.. ты для меня живёшь многообразием форм и проявлений, а вместе…

– А вместе мы эти Творения творим, становимся, живём, радуемся, любим, и Песню Жизни жизнями поём своими.

Нина Виктора взяла за руку и провалилась в Вечность форм. Видит полянку, а на полянке множество цветов красуется собою. Ландыш хвастается своей соседке…

– Меня назвали Ландыш!.. я жизнь обрёл, увидел и услышал…

– И я!..

– И я!..

– Как это здорово, ведь мы живём!.. – радовались все цветы. И лес зашелестел листвой, проснулись птицы, их тоже сотни видов, а от цветов поднялись мотыльки… они, как продолжение цветов, поднявшись в небо, обнажили красоту, к которой устремились сотни маленьких созданий, чтобы напиться этой красотой – божественным нектаром.

Виктор с Ниной провалились в Вечность и проживали жизни тысяч форм Творенья. Они и Ландыш, и деревца в лесу, и птицы певчие, но и не только, они и ветер, океан, и горы, и моря… а вот уже кружатся в вальсе мотыльками, вдруг с наслажденьем припадают к груди матушки Природы в виде дивного младенца, наполняясь жизнью, чтобы в грядущем породить потомство…

– Но кто же сотворил сие?.. – спор не на шутку разгорелся

Вдруг над полянкой, как из-под земли стали появляться маленькие сферки, цветом они были небесной синевы, и вся Земля и все её красоты, все формы жизни отразились в этих маленьких созданьях, ведь каждый шарик был наполнен жизнью Бесконечности самой.

Шарики кружились, летали друг за другом, смеялись, радовались жизни. От прикосновенья к красоте и формам жизни звон малиновый чуть слышно раздавался, от которого искорки серебряные появлялись и в игру со сферками включались. Порою проникали в эти сферки жизни, захватывались ими и уже полусферами двумя, будто на крыльях, поднимались в небо. А искорка росла и обретала форму, что развивалась, становясь одной из множества созданий жизни, к которой прикоснулась сферка.

– Так это ж мы!.. – воскликнул Виктор.

– Я вижу!.. всё это танец наш и песня Жизни!

– ------------------

Песня была прекрасной, но в эту красоту, как диссонансом, проникала смерть. Она стремилась жизнь захватить в свои объятья.

– Что это, Виктор?.. будто восстало небо против свободы нашей…

– Не восстало. Это мы восстали против смерти, в которой держат нас уж миллионы лет, я об этом давно узнал. Они же магнитными полями сжали Бесконечность до уровня планеты. Нас не смогли, а вот Лагуну…