А еще, Мистер Вуду, Маленький Мистер Вуду и Пожилая Миссис Вуду очень любили сидеть с детьми. Правда, иногда родители детей, с которыми они сидели, удивлялись потом, почему это у их детей, даже самых маленьких, такой заговорщический вид. Как будто бы они знают какой-то особый Секрет, недоступный взрослым. Если бы родители присмотрелись внимательнее, они бы еще больше удивились, увидев, как их дети подмигивают Мистеру Вуду.

Мистер Вуду любил Секреты примерно так же, как младенцев. И мятные леденцы.

Одним из пунктов, по которым мнения Мистера Вуду и Пожилой Миссис Вуду расходились, были растения. Не в том дело, что кому-то из них растения не нравились, нет. Просто им нравились в растениях разные вещи.

Пожилая Миссис Вуду любила растения, которые хорошо смотрятся в горшочке на окне, а еще лучше – во дворе или перед домом, чтобы листья у них были какие-нибудь интересные, чтобы был приятный запах и, конечно же, пестренькие цветочки. Как, например, голубые шарики цианотуса, похожие на помпоны на детской шапочке. Пожилая Миссис Вуду очень почитала святого Франциска, хотя, возможно, он бы очень удивился тому, за что.

Адениум стоял у нее на подоконнике в спальне, потому что окно там выходило на юг, мирт, бегонии и амариллис росли перед домом со стороны улицы, а схизантус – в горшках под окнами. Еще у Пожилой Миссис Вуду был большой и красивый, но зловредный олеандр. Дело в том, что он был посажен возле угла дома, рядом с водостоком, чтобы незаметно прикрыть довольно страшненькую дождевую трубу. Но вместо этого так чудесно цвел, что все, конечно же, обращали на него особенное внимание. Вообще, все цветы у Пожилой Миссис Вуду как будто специально соревновались, кто из них более особенный, и только трава на лужайке не хотела выделяться ничем, кроме роста. Поэтому трава росла высокой, кустистой и терпеть не могла стричься. А поскольку Мистер Вуду ужасно не любил машинку для стрижки лужаек с тех самых пор, как эта машинка съела его любимый тапок, каким-то образом попавшийся у нее на пути, то у них с травой было что-то вроде соглашения. Трава росла как хотела, а Мистер Вуду не пугал ее косилкой. Ну, если только Пожилая Миссис Вуду очень уж настаивала!

Еще, конечно же, Пожилая Миссис Вуду обожала всякие мелкие нарциссы, тюльпаны и мышиные гиацинты, которые вырастали из таких крошечных луковок, похожих на фундук. Она приносила их домой в маленьких пакетиках и аккуратно сажала в большую глиняную миску. Но Котенок (довольно вредное, надо сказать, существо) очень серьезно относился к упоминанию мышей и поэтому сразу же, увидев, принимался старательно выкапывать и сгрызать подозрительные растения. Пожилая Миссис Вуду отчитывала Котенка, покупала и сажала в миску новые луковки, а он снова находил и выкапывал. В этом ему помогал мадагаскарский жасмин, вымахавший по своим опорам почти до самого потолка гостиной. Котенок научился взбираться по нему наверх, чтобы прыгнуть оттуда на сервант, куда Пожилая Миссис Вуду ставила миску с очередными луковками. В конце концов это даже превратилось у них в род состязания, в котором с удовольствием участвовали также Мистер Вуду, Маленький Мистер Вуду и даже Вильгельм. Последний – несмотря на то, что продолжал оставаться, скорее, подушкой с лапками, чем серьезным животным. Кроме того он выступал на стороне врага, то есть Котенка. Пожилая Миссис Вуду находила все новые труднодоступные места для миски с цветами, а Котенок становился все большим виртуозом в искусстве достижения хитро спрятанных целей. Ни та, ни другая сторона не сдавалась. Зрители пребывали в восторге. Отдел супермаркета, торговавший луковичными, обогащался. Единственное, что время от времени заставляло Котенка заключать с цветами перемирие, – несварение желудка, вызванное поеданием луковок.

Особой гордостью Пожилой Миссис Вуду был аквариум. В аквариуме, помимо улиток, процветал водяной гиацинт со смешными толстыми круглыми листьями и нежнейшими бело-голубыми цветами. Прославленный своей капризностью водяной гиацинт, видимо, питал к Пожилой Миссис Вуду настоящую любовь, потому что цвел у нее практически не переставая и даже в самое неподходящее для него время чувствовал себя прекрасно. Как именно гиацинт сумел защититься от Котенка, Мистер Вуду так и не узнал наверняка, хотя подозревал, что дело было в очевидном – Котенок опасался лезть в воду.

А вот Мистер Вуду любил в растениях другое. Он предпочитал растения с характером. Например, декабриста – ему Мистер Вуду готов был простить даже легкомысленный период цветения посреди зимы. К примеру, на окне у него в комнате росла сансевиерия – щучий хвост. Она была такой высокой, темнолистной и суровой с виду, что любо-дорого было посмотреть. Еще у Мистера Вуду был бетель, красивый, но, к огорчению Мистера Вуду, как и весь комнатный бетель – не цветущий. Когда-то Мистер Вуду выращивал на подоконнике коноплю, но со временем пришел к выводу, что овчинка не стоит выделки – трава замечательно росла и колосилась, но толку от нее не было практически никакого, а кроме того, Пожилая Миссис Вуду такое растениеводство не одобряла. Так что теперь Мистер Вуду держал дома только один горшочек для аромата.

Зато отрадой Мистера Вуду в области цветоводства был красный перец в большом горшке на личном табурете посреди кухни. Перец исправно цвел и плодоносил мелкими, жгучими, как адское пламя, и такими же красными, стручками, такими плотными, что их можно было вешать на елку вместе с шариками и другими украшениями. С ним не мог сравниться даже одеревеневший от старости, гигантский, похожий на крокодила столетник, вызывавший у Маленького Мистера Вуду особые опасения своим явно аптечным запахом.

Однако больше всего из всех цветоводских занятий и Мистер Вуду, и Маленький Мистер Вуду, и Вильгельм, и даже Котенок любили дни, когда Пожилая Миссис Вуду мыла подоконники. Тогда они собирали цветы и растения со всего дома в гостиной, расставляли горшки, ящики и кадушки на столах и табуретках и играли в покорителей Амазонки. Маленький Мистер Вуду был доном Кристобалем Акунья [47] , Котенок и Вильгельм – дикими зверями, а куколки и джу-джу Мистера Вуду – племенами индейцев. Пожилой Миссис Вуду отводилась в этих играх роль великих и непостижимых сил природы, но она никогда не возражала.