– Я не знаю...
– ответил я честно.
– Пять лет тому назад я потерял память... И не помню, что было со мной до того.

– Пять лет назад произошла битва в Терпилае... мы потеряли там многих, очень многих...

– Пять лет... Я слышал об этой битве, но мне не пришло в голову связать даты... Но как ты узнал, что я - из вашего народа?

– Посмотри мне в глаза, - попросил меня халиа.

Я удивился, но исполнил его просьбу. Глаза казались обычными, человеческими... почти. Зрачки - вот что отличалось. Идеально круглые у человека, у халиа они были неровными, как будто бы рваными, с изодранными краями... совсем немного, если не присматриваться, не заметишь.

– У тебя - так же, - сказал посол, видя на моем лице понимание.

– Мне нужно зеркало...

Я огляделся вокруг. Только лес, голые стволы деревьев, грязь да кучки снега... Телохранители стоят сзади и не то совсем не интересуются разговором, не то просто не слышат.

Зеркала нет, зато есть меч...

Я выдернул эльфийский клинок из ножен, и поднес к глазам. В узкой полоске гладкого металла между лезвием и орнаментом отразились два широко открытых серо-зеленых глаза... с неровными, будто рваными, зрачками. Последнее сомнение испарилось.

Я - халиа. Вот только почему безмолвствует память?

– Как тебя зовут?
– спросил посол.
– Я Каларс.

– Флей.

Он чуть нахмурился.

– Флей... это имя для эльфа, не для халиа. Кто дал его тебе?

– Учитель... Я не помнил своего прошлого имени. Так значит, я - халиа... Вот откуда и навыки, и странные сны...

– Ты сказал, что потерял память... Расскажи, что ты помнишь?

– Пытки... боль...

И я рассказал ему все, всю свою историю, не обращая внимания, что совсем не знаю этого человека... а то и не человека даже. Когда я упомянул о мече, Каларс попросил:

– Покажи.

Я продемонстрировал пару ударов, хотел продолжать, но вмешались телохранители.

– Флей, что вы делаете?
– спросил один из них. После певучего языка халиа имперский показался грубым и неприятным.

Я оглянулся. Наблюдатели стояли, недоуменно разглядывая меня. Каюсь, за время разговора я совершенно про них забыл. Да и нужны ли они мне?

– Знаете, ребята... Возвращайтесь на заставу. Честное слово, я и сам прекрасно разберусь.

– А если с вами что случится? Кариан же с нас шкуру снимет!

– Не случится...
– я добавил в голос совсем немного власти. К счастью, в такой ситуации много и не нужно.
– Правда.

Они мне поверили.

– Пойдем к нам, - предложил Каларс.
– Ты сможешь закончить свой рассказ по пути. И, быть может, в родном краю твоя память вернется...

Я кивнул:

– Веди.

XXVI.

– Как ты убедил их?
– спросил вдруг посол.
– Я же видел, эти имперцы не хотели уходить.

– Я ведь рассказывал... в тот же день, когда я потерял память, во мне пробудились странные способности.

– Быть может, я прослушал... Продолжай.

Я пересказал коротко историю своей ссоры с мистиками. Рассказал и о нашем главном отличии.

– То есть, как энергетический вампир, но при этом без вампиризма, - Каларс почему-то глубоко задумался.
– Это очень похоже...

– На что?

– Не думаю, что это имеет к тебе отношение...
– проговорил он, чуть помолчав.
– Рано делать такие предположения.

– Ну... ладно. У меня есть вопрос: ты называл лорандийцев недолюдьми - почему? Чем мы так от них отличаемся, кроме формы зрачков?

– Ну... физиология... немного другой метаболизм. Живем в полтора раза дольше, и взрослеем соответственно. Ну, и... у нас не может быть общих детей с имперцами.

– Как? Даже эльфы...

– Придется признать, что мы отстоим от имперцев даже дальше, чем эльфы.

– Все удивительнее...
– пробормотал я себе под нос.
– Теперь я могу смотреть на эльфов свысока. Но отличия в строении организма сами по себе не делают нас лучше.

Каларс посмотрел мне в глаза, словно отыскивая иронию. Но я был серьезен.

– Что ж...
– проговорил он.
– Если ты действительно ничего не помнишь... Я расскажу.

Он остановился и замолчал, позволив лесной тишине окутать нас. Спустя несколько мгновений он заговорил.

– Этому не поверил до сих пор ни один имперец - им стыдно признавать собственную неполноценность... Дело в том, что мы - последние из Древних.

Я замер. На мгновение я прикрыл глаза, лишь чтобы удостовериться, и тут же открыл. Слова халиа были кристальной истиной. Два потрясения в один день: сначала оказаться не человеком, затем - Древним...