– Теперь я понимаю другую часть песни, - прошептал Терри Кенди на ухо.

– Что там говорится?
– спросила она во вздохе, а переполняющее осознание объятий молодого человека заставляло дрожать ее позвоночник.

– Там говорится:

Улетают опавшие листья,

Вместе с воспоминаниями и сожалениями,

Но моя любовь, молчаливая и преданная,

Всегда улыбается и благодарит жизнь.

Я так любил тебя, ты была так красива!

Как же ты хочешь, чтоб забыл я тебя?

В то время жизнь была прекраснее,

И солнце горячее, чем сегодня.

Ты была моим милым другом,

Но остались лишь сожаленья

И песня, что пела ты мне.

Я всегда, всегда буду слушать ее.

– Я думаю, что хорошо понимаю, что он хочет сказать последней частью, - осмелилась она сказать, тронутая словами, которые напомнили ей другую песню, которую она хранила в красном уголке ее памяти.

– Скажи мне, - прошептал он.

– Полагаю, что он говорит, что всегда будет помнить ту песню в своем сердце, поскольку он лелеет свою любовь к ней, - отвечала она, высвобождаясь из объятий Терри, и голос певца умолк вместе с нотами пианино.

Молодая пара вернулась к столику, а пианист темными глазами проследил за ними, завидуя солдату, которому принадлежала любовь этой женщины. Ибо, видите ли, для молодого музыканта было очевидно, что она любила его каждой частичкой ее души. Блондинка и солдат снова сели за столик и в тишине довершили еду, пока их пульс медленно оправлялся от сладкого возбуждения, которое вызвала в них обоих физическая близость, повысившийся от музыки и слов поэмы.

Кенди отставила свою тарелку, и ее малахитовые зрачки блуждали по улице, которая была видна в окна бистро. В это время проехал грузовик с солдатами с британским флагом, и молодая женщина снова вспомнила о мучительной истине исторического момента, который они переживали.

– Во сколько ты завтра уезжаешь?
– спросила она, пытаясь сдержать слезы, которые она уже чувствовала в душе, потягивая вино.

– В девять, - ответил он бесстрастным голосом.

– Я бы хотела увидеть тебя, - прошептала она, все еще глядя в окно.

– Но к этому времени ты уже будешь на работе, - возразил он, пытаясь встретить ее зеленый взгляд.

– Я постараюсь, не волнуйся, - небрежно ответила блондинка, прилагая невероятные усилия, чтобы держать себя в руках.

– У меня есть идея получше, - осмелился предложить Терри, нервно сминая салфетку в правой руке.
– Не могла бы ты провести остаток полдня со мной?

Молодая женщина повернула голову и наконец встретилась с огромными синими лагунами, которые смотрели на нее с искренним светом. Его глаза умоляли, и она поняла, что человек вроде него нечасто делал такое.

– Я была бы не против, - сказала она, и он наградил ее одной из своих редких улыбок.

Летом в Париже всегда толпы туристов, но с началом войны древние улицы не были запружены посетителями, как обычно. Обычно лодки, катающие туристов по Сене и вокруг островов, в субботний полдень полны людей, но этот день этим очаровательным удовольствием наслаждались лишь несколько пассажиров.

Молодая женщина с длинными вьющимися волосами обеими руками держалась за перила лодки, часть ее стройного тела высунулась из лодки, а ее глаза смотрели на белую каменную отделку над поверхностью реки. Молодой солдат рядом с ней казался весьма увлечен живой болтовней девушки. Слева от них величественный вид готических линий Нотр-Дама различался все яснее по мере приближения лодки к "Ile de la cite", один из двух островов в середине реки, на которой этот известный собор и построен.

Белокурая девушка болтала без остановки. Будто поток слов, рожденных где-то в ее крошечном естестве, вырвался наружу. Ее глаза отражали детскую наивность наряду с синими тенями Сены, но кое-что в ее сверкающем выражении также говорило умному наблюдателю, что она смотрела на мужчину рядом с ней не так, как смотрел бы ребенок. С другой стороны, солдат внимал своей болтливой спутнице, и время от времени отвечал несколькими словами или дразнящим комментарием, который всегда приводил к забавной гримаске, которую корчила блондинка. Они оба составляли такой гармоничный вид, что любая чувствительная душа только бы радовалась, глядя на них.

– Альберт ответил на мое письмо. Я говорил тебе?
– небрежно спросил Терри.

– Нет, не говорил! Что он пишет?
– возбужденно спросила Кенди.

– Он казался очень довольным, что я написал ему. Он сказал, что он был рад, что со мной все хорошо после операции и даже поделился со мной кое-какими своими планами. Ясно, что он - все еще благоразумный и добрый человек, которого я однажды встретил, - объяснял молодой человек.

– Разве это не хорошо поддерживать связь со своими друзьями?
– спросила она, покидая перила и садясь на скамейку поблизости.

– Да, должен признать, - ответил он, следуя за ней и садясь рядом с девушкой.
– Я бы не сделал этого, если бы не ты, спасибо.

– О, вовсе нет, - возражала она.
– Я хорошо знаю, как ободряют хорошие вести из дома, когда ты далеко.

– Ты скучаешь по ним. Не так ли?
– шепотом спросил он.

Кенди с руками, закинутыми за шею, глядя на речные волны, шумно вздохнула.

– Да, конечно, - признала она.
– Я здесь уже больше года. Это самое долгое время, когда я когда-либо была далеко от дома за целую жизнь.