Неожиданно она удивилась сама себе, отвечая ему и нежное тепло их объятий переросло в разгорающийся огонь. Прежде, чем она могла это полностью понять, его поцелуй усилился, и она отозвалась, движимая женским инстинктом, наличие которого она игнорировала. Неосознанно она раскрыла губы, и он немедленно откликнулся поцелуем; не как подросток, однажды укравший ее поцелуй, но как мужчина, который желал ее долгие годы. Он жаждал свободно исследовать ее рот в сокровенном глубоком экстазе.

Она не оказала никакого сопротивления, даже когда ее последняя капля воздуха растворилась еще раньше. Кенди поняла, что он брал ее единым поцелуем, и этим страстным жестом он говорил ей, что он вернулся, чтобы потребовать всей ее души и тела. Тогда она знала, что была рождена ради этого золотого момента. Она была женщиной, ради которой он был рожден мужчиной.

Поцелуй, когда он даруется с истинной любовью, это искра, которая разжигает неконтролируемые потоки страсти. Потоки электрической энергии, бегущие сквозь человеческое тело, соединяя плоть с разумом и душой, кажется, пробуждают в наших венах, движущую силу природы. Вот что происходило в телах Кенди и Терри в тот момент, когда они подчинялись друг другу в том длящемся поцелуе. Внезапно Кенди перестала быть девушкой и стала женщиной, и как женщина, она поняла, что колеса страсти уже вращались внутри нее и не остановятся, пока они не утолят их взаимную жажду близкого объятия.

Терри, в свою очередь, не мог раздумывать, уже унесенный очаровывающим ощущением своего нового исследования тела Кенди. Что за невероятное блаженство его губ на ее губах, наслаждение вкусом ее увлажненного рта, дегустация ее земляничного запаха, все такого же, как в тот полдень, когда он впервые поцеловал ее! Что за необъятное удовольствие от каждой ее выпуклости и впадинки, прижатой к его напряженным мускулам! Что за сладостное ощущение ее подрагивающей кожи под его поцелуями, что следовали за влажным следом по ее шелковистым щекам до сливочной ямочки ее шеи! Он ощущал в восхищении, как своей жизни он не наслаждался такими сильными и приятными ощущениями. Это было своего рода опьянение, но даже глубже и гораздо сильнее, чем от любого вина.

Кенди хрипло вдохнула, когда почувствовала ласки Терри на шее, и новые ощущения наводнили ее тело. Но ее спонтанный стон заставил Терри откликнуться. Он вскоре пришел в чувство и понял, что они были все еще посередине улицы, а он уносил их обоих на край обрыва, откуда не будет возврата, если он сразу не остановится.

Он медленно оторвал губы от шеи Кенди, неохотно оставляя жемчужину, соблазнившую его своим вкусом. Он зарылся лицом в кудрях девушки и зашептал ей:

– Прости меня, любимая, - шептал он.
– Я так сильно люблю тебя, что забыл, что мы находимся в общественном месте, а ты - леди... Мое единственное оправдание - это вся тоска, которую я перенес за эти годы. Кенди, ты была моей самой большой страстью, и теперь я едва могу поверить, что ты все еще меня любишь... Я просто... увлекся.

Блондинка отстранилась, пока не встретилась лицом к лицу с молодым человеком. Когда их глаза снова встретились, на ее лице была милая понимающая улыбка, которая ошеломила Терри своей зрелостью.

– Все хорошо, Терри, не за что просить прощения, - промурлыкала она, застенчиво опуская глаза.
– Я… Мне тоже было нужно побыть... близко к тебе, - призналась она.

Терри наградил молодую женщину благодарным взглядом и расцепил объятия. Держа в своей руке руку Кенди, он стал прогуливаться. Девушка следовала за ним, пребывая в восторженной радости оттого, что идет рука об руку с человеком, которого любила. Они действительно не чувствовали земли под ногами.

Они удалились от моста и неторопливо прогуливались по авеню в полной тишине. Внезапно, слова показались ненужными. Тихий слух Сены, бежавшей своим мерным курсом, и шумы города таяли в подавляющей музыке их чувств. Он отпустил ее руки и обернул свою руку вокруг ее плеч. Она инстинктивно обвила его талию, и так они долго продолжали идти.

Но, в конце концов, часы собора отбили шесть часов, и так или иначе возвратили их из страны грез, в которой они пребывали в течение времени, которое не могли сосчитать. Это был тот таинственный момент дня, когда мы не можем сказать, село ли солнце только что или собирается взойти.

– Кенди, - произнес Терри, нарушая тишину - Завтра я должен буду...
– он сделал паузу с намеком на колебание в голосе.

Слова Терри оглушили Кенди, принося новый горький вкус моменту, который был прекрасен до этих слов.

– Завтра ты уезжаешь на фронт, да?
– хрипло спросила она.

– Да, - ответил он, - но я буду писать тебе каждый день, и когда эта война закончится...

– Молчи!
– прервала она, прикладывая указательный палец к его губам.
– Терри, эта война научила меня, что мы не можем ни на что рассчитывать, кроме как на сегодня...
– и затем приумолкла, потому что темная тень пересекла ее прекрасные черты.
– Не обещай ничего сейчас, только Бог знает, с чем мы столкнемся, как только ты уедешь.

Терри наблюдал, как ее глаза внезапно омрачились перспективой новых опасностей, с которыми он должен будет встретиться, как только он вернется на линию фронта.

Молодой человек почувствовал, как вздрогнуло его сердце прежде, чем ее увидел ее взволнованное лицо, и его разум начал отчаянно искать ответ, чтобы разрешить новую дилемму, перед которой они теперь стояли. Терри сжал руку Кенди в своей и повел ее на ближайшую скамейку, куда они оба и сели.

– Кенди, - начал он пугающим голосом, - я ясно понимаю, что в связи с теперешними условиями может показаться бесполезным давать тебе обещания,.. но, я думаю, что мне нужно... Я должен спросить тебя сейчас.