– Остались кто-нибудь в живых?
– спросила Кенди, не в силах избежать чувства беспокойства за человека, занявшего ее место.

– Да, только десять человек, но я не думаю, что могу сказать тебе их имена. Мы так беспокоились за тебя, что больше не спрашивал о них, - сказал Альберт Кенди серьезным тоном. Его голос восстановил свой нормальный ритм и собранность.

– Мы могли бы позже запросить британское посольство, если ты хочешь, - предложил Терри.

– О, да, пожалуйста. Мне было бы ужасно грустно, если бы он умер на моем месте, - печально заявила молодая женщина.

– Будем надеяться, что он в порядке, но если нет, ты не должна чувствовать вину. Ты сделала ему одолжение. Ты никак не могла знать, что корабль потонет. Вещи такого рода - это часть жизни, и мы должны принимать их, - уточнил Альберт со своей обычной практичной мудростью.

– Да, и на этот раз твое доброе сердце спасло тебе жизнь. Я на это не буду жаловаться, - прокомментировал Терри, спонтанно целуя Кенди в щеку. Молодая женщина слегка покраснела, забывая на время о деле.

Кенди была так блаженно счастлива быть снова среди людей, которых она любила, что не обращала внимания на молчаливость Арчи и поверила отговорке его и Альберта, когда она захотела узнать, почему Энни не приехала с ними в Нью-Йорк. За едой она говорила и говорила, планируя выходные, в то же время наслаждаясь мягкими ласками Терри на ее руке. Она решила, что она хочет провести Рождество в Доме Пони и вернуться в Нью-Йорк на Новый Год, чтобы быть с миссис Бейкер, очень удивленный своим включением в планы невестки.

Поэтому Одри решили, что на следующий день они уедут в Чикаго, так, чтобы они смогли подготовить детали для Рождественского обеда на Холме Пони, а Грандчестеры останутся на несколько дней, чтобы Кенди отдохнула, и затем они присоединятся к друзьям в Лейквуде. После обеда Альберт, Арчи и Джордж попрощались, потому что они уезжают ранним поездом следующим утром, и они немедленно выписались из гостиницы. Этим же вечером, позже, Грандчестеры оставили и миссис Бейкер.

Со своим обычным оживлением молодая женщина смотрела в окно автомобиля, любуясь огнями города, белеющим городским ландшафтом заснеженных улиц и Рождественскими украшениями в Центральном Парке. Мужчина рядом с ней молча взирал на нее, наполовину переполненный все еще невероятной правдой и наполовину жаждущий увидеть ее реакцию, когда они прибудут в их дом в предместьях Нью Джерси.

Машина доехала до Вашингтонского моста, и молодая леди даже открыла окно, чтобы почувствовать холодный ветер над Гудзоном, пока они пересекали реку по широкому мосту.

Несколькими минутами позже стало ясно, что они покинули район небоскребов, чтобы въехать в окрестности с зелеными лужайками перед домами, белыми подъездами и фасадами, заполненными рождественскими огнями и сезонными украшениями. Автомобиль повернул на Колумбус Драйв и, наконец, заехал на проложенный путь к одному из больших домов. Прежде, чем автомобиль въехал в гараж, блондинка попросила, чтобы шофер остановил автомобиль, и она тут же вышла, встав посреди двора, чтобы полностью увидеть место, которое будет ее домом в течение долгих лет.

Ее изумрудные глаза хотели запечатлеть в памяти каждую линию, свет и тень картины, простиравшейся перед ней, лелеять ее как первое впечатление от здания, которое станет домом в момент, когда она перешагнет порог. С изумлением она смотрела на трехэтажный дом с черепичной крышей, небольшой верандой, французскими окнами с деревянными ставнями и красным молочаем, украшающим подоконники, которые контрастировали с белыми внешними стенами.

Она заметила мансарду на третьем этаже, дубовые деревья вокруг фасада и на заднем дворе, и несколько розовых кустов, что расцветут весной. Она уже знала, что это место прекрасно подходило, чтобы растить детей, о которых она уже мечтала. Она повернулась с улыбкой на лице, и Терри вздохнул свободно. Ей не нужно было говорить ему, чтобы он понял, что она осталась абсолютно довольна домом. Хотя, Кенди была так влюблена, что самый скромный дом в ее глазах казался бы дворцом.

– Здесь как-то холодно, - сказала она с блестящими глазами, протягивая левую руку, чтобы предложить ее ему, - давай войдем.

Он улыбнулся в ответ и, взяв ее за руку, пошел с ней к передней двери. Он открыл ее, и она переступила порог с сердцем, стучащим так громко, что она подумала, что оно разбудит соседей, даже если между одним домом и другим было приличное расстояние. Но сюрпризы для нее не закончились: когда она пошла в зал, и, повернув направо, увидела гостиную, она ахнула, стоило ей увидеть камин, мебель и все присутствующие мелочи.

– Терри!
– позвала она его, остолбеневшая.
– Эта комната... она точно такая же, как та...

– Что в доме моего отца в Шотландии, - помог он ей закончить.
– Да, я постарался сделать все, чтобы воспроизвести ее так похоже, как только возможно. Думаешь, я проделал хорошую работу?
– спросил он с улыбкой, прислонившись к косяку двери.

– Я бы сказала, прекрасную, - хихикнула она, снова поворачиваясь к камину, все еще ошеломленная видом, в то время как ее разум вернулся в годы ее юности.

Он медленно подошел к ней, вглядываясь в ее молчаливый силуэт, стоящий посреди гостиной, с любопытством осматривающийся вокруг. Даже закутанная в шерстяное пальто, ее талия выглядела невозможно стройной, и его глаза могли легко завладеть тонким изгибом ее бедер. Когда он приблизился достаточно, он коснулся руками ее плеч, мягко шепча ей на ухо.

– Добро пожаловать домой, моя любовь!

Слова ласкали ее сливочную кожу, заставляя ее вздрагивать от звука каждого слога.

Они тихо стояли еще некоторое время; молодой человек, стоящий позади блондинки, а она смотрела на камин, им обоим были понятны слова, которых не нужно было говорить. Потом она расстегнула пуговицы своего пальто, и он помог ей снять его, вешая его вместе со своим плащом на ближайшую вешалку. Она молча дошла до первой ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, и ясно почувствовала, когда рука Терри обняла ее за талию, когда они оба поднялись в их спальню.