Для пущего ретропонту можно запихнуть под ленточку корешки каких-нибудь билетов или свою пресс-карту. Летом лучше носить соломенные шляпы, в другие сезоны – фетровые. Черная шляпа – это очаровательное ощущение угрозы, серая шляпа подойдет к любому костюму, потому что являет собою саму элегантность, темно-синяя придает образу глубину и официальность, коричневая выглядит богато и создает ощущение неординарности владельца. Прочие расцветки остаются натуральными раритетами, помогающими еще больше выделиться среди серой толпы. Несколько моих шляп, например, горохово-зеленая федора от «Worth and Worth» или фиолетовая «борсалино» с полями, отороченными коричневой тесьмой, являются истинными произведениями искусства. А вы, если они произведут на вас впечатление, всегда можете сказать: «Снимаю перед вами шляпу!»

К счастью, в последние годы мы заметили возрождение моды на шляпы, по крайней мере среди художников, городских повес, щеголей, денди и прочих стилистически авантюрных личностей. Пережив долгие годы забвения бесшляпными ордами, федора вернулась и теперь привлекает внимание так же безотказно, как татуировка, только если сводить татуировку, останутся шрамы, а шляпу можно в любой момент снять без всяких неприятных последствий. Может быть, это сегодняшний секс-символ Дон Дрейпер, герой телевизионного ретрофеста «Безумцы» , прячет под своей федорой какой-то важный секрет? Секрет, который, возможно, неизвестен ему самому. В шляпах есть магия. Выражение «дело в шляпе» возникло не зря.

Шляпы ненадолго стали писком моды в восьмидесятых, во время сгенерированной кинематографом ностальгической волны, когда мужчины вдруг взялись носить на головах то, что у них очень неудачно называлось «шляпами Индианы Джонса». Гаррисон Форд в шляпе выглядел отлично, а вот его подражатели выглядели не столь внушительно, и рынок был наполнен фетровыми изделиями совсем негодного качества. Но хорошие шляпы никогда не исчезали совсем… все эти гологоловые годы в обществе существовало шляпное подпольное движение. Можете мне верить, ведь я сам был его участником еще с семидесятых, и у меня среди друзей есть множество любителей шляп. Это и музыканты, скажем, Огаст Дарнелл, и режиссеры, например, Чарли Ахерн, и художники, например, Джозеф Косат. Но я никогда не стеснялся быть в компании единственным мужчиной в шляпе. Я шикарен в шляпе? Да, этого у меня не отнимешь.

Я ношу много разных шляп. Я люблю думать, что обилие шляп отражает весь широкий спектр моих профессиональных занятий. В основном я ношу федоры, то есть самые классические и модернистские из всех мужских шляп, но в текущий момент модного процесса главной звездой на небосклоне мужских шляп, судя по всему, стала вариация федоры, получившая название «поркпай». Поркпай – это знак отличия упертого хипстера, этакого стиляги, тусующегося по джаз-клубам и ошивающегося в бильярдных, чаще всего в кожаной куртке на пуговицах и остроносых туфлях. Это шляпа из репертуара Тома Уэйтса или Джонни Тандерса. Поля у нее уже, чем у федоры, а наверху сделана круглая вмятина. Поля обычно носят задранными вверх. Владелец ее часто бывает с козлиной бородкой или эспаньолкой, и/или мусолит во рту зубочистку. Шляпу-поркпай ассоциируют с образами великого саксофониста Лестера Янга (для которого Чарльз Мингус написал свою «Goodbye Pork Pie Hat» ), а также Телониуса Монка и Декстера Гордона. Сегодня эта узкополая шляпа снова стала писком моды благодаря автору-исполнителю Питу Доэрти, известному нам по британским группам «The Libertines» и «Babyshambles» и прославившемуся своими амурными связями с Кейт Мосс и алкогольно-наркотическими злоключениями.

Сейчас на улицах шляп и прочих головных уборов стало как никогда много. Сегодня на глаза попадаются и федоры, и поркпаи, и тирольские (узкополые из твида), и ирландские прогулочные (тоже твидовые), и кепки в стиле «мальчишка-газетчик», «гольф» или «Лига Плюща» (причем как ирландского, так и сицилийского фасона), и даже непромокаемые панамы из клеенки. Я очень надеюсь, что возрождение шляпы и нормальной, приличной кепки поможет нам избавиться от этой свалившейся на наши головы чумы, то есть моды везде ходить в бейсболках, считая их вполне достойным предметом повседневного гардероба.

И поскольку возрождение шляпы еще только-только начинается, нам предстоит открыть великое множество белых пятен на карте головных уборов. Сейчас, когда гигантское поколение приближается к фазе почтенного возраста, оно все сильнее и сильнее будет чувствовать притягательную силу настолько же почтенного хомбурга. Мой папа всю жизнь проходил в сером хомбурге. Хомбург – это твердая фетровая шляпа с жесткими полями, со всех сторон закругленными вверх и отороченными полушелковой тесьмой того же цвета, что и ленточка на тулье. Мой дедушка ездил исключительно на «Кадиллаках», потому что только в них потолок салона был так высок, что за рулем можно было сидеть, не снимая хомбурга. Традиционно хомбурги всегда носили мужчины зрелого возраста, а в особенном фаворе они часто были у дипломатов, банкиров, серьезных капиталистов и прочих уважаемых людей. Главным популяризатором хомбурга на стыке девятнадцатого и двадцатого веков был король Великобритании Эдуард VII, весьма тучный джентльмен, бывший, несмотря на это, великим, как сейчас скажут, трендсеттером. (Он же ввел в моду смокинг, он же придумал красиво заворачивать брючины и не застегивать нижнюю пуговку у жилетки.)

А еще есть шляпа-«дерби», или, проще говоря, котелок, некогда служивший униформой британскому среднему классу.

У нас он чаще всего ассоциируется с такими разнохарактерными персонажами, как эстет сэр Джон Стид из знаменитого английского сериала «Мстители» , американские комики Стэн Лорел и Оливер Харди, Алекс, бандюга из кубриковского «Заводного апельсина» , и Одджоб, злодей из Бондианы, котелок которого был самым настоящим смертоносным оружием. Эта некогда очень популярная шляпа практически совсем вышла из обихода, но в последнее время была замечена на головах таких разнохарактерных представителей шоу-бизнеса, как Джек Уайт из «The White Stripes», Джейкоб Дилан из «The Wallfl owers» и рэпер Нейт Догг. Благодаря своей жесткости и прочности он вполне может окупиться, если его использовать еще и как мотоциклетный шлем или защиту от полицейских дубинок… именно за это его и любили в девятнадцатом столетии громилы из уличных банд Балтимора.

В последнее время я заметил, что шляпы появились почти во всех самых модных бутиках. Вполне возможно, что мужчины, купившие тамошний товар сегодня, через некоторое время смогут открыть для себя мир настоящих, серьезных шляп. Большинство своих фетровых федор я покупал в почтенной фирме «Worth and Worth», вот уже семьдесят лет являющейся неотъемлемой частью нью-йоркской традиции. Несколько лет назад, когда казалось, что шляпы улетят от нас вместе с перелетными птицами и назад уже не вернутся, «Worth and Worth» переехали из своего основного помещения на Мэдисон-авеню на третий этаж жилого дома на Восточной 55-й улице. Тогда я подумал, что в самом скором времени мне, возможно, придется летать заказывать себе шляпы в Лондон, но теперь шляпы вернулись, «Worth and Worth» переезжают на 57-ю улицу, причем на второй этаж, и, я надеюсь, скоро смогут снова вернуться на первый. Бывая в Лондоне, я обязательно захожу в «Bates», расположенную на Джермин-стрит древнюю лавочку, битком набитую самыми восхитительными головными уборами. Еще среди изготовителей самых лучших шляп можно назвать «Borsalino» из итальянского города Алессандрия (основана в 1857 году) и лондонскую «Christys’» (основана в 1773 году).