Шрифт:
Опять он сказку сочинял?
Но я уже не злился. Мне стало неловко за свою раздражительность. И боязно: вдруг Серёжка обиделся? Я пошутил торопливо:
– А у тебя нет чутья, где самый близкий телефон-автомат?
– Телефон? Поехали!
Раз – и я в кресле. «Трюх-трюх-трюх» (а бутылки: «бряк-бряк») – и мы у кирпичного домика вроде проходной будки, только без забора. Серёжка подхватил меня на закорки – и в дом.
– Смотри!
На стене висел телефонный аппарат. С трубкой на крюке.
– Думаешь, он работает?
– Попробуй, – сказал Серёжка.
Я, сидя у него на спине, снял трубку. В ней – гудок. Я завертел скрипучий диск.
– Мама! Это я! Ты только не волнуйся!..
«Кто-то бьется в дверь заколоченную…»
Мама, конечно, волновалась, но не так отчаянно, как я думал. Потом я узнал, что она пришла домой лишь за минуту до моего звонка и не успела перепугаться как следует.
Конечно, все равно я услышал по телефону много разного: и «я чуть с ума не сошла», и «я взгрею как следует и тебя, и твоего Серёжку», и «больше носу на улицу без меня не высунешь», и «мы еще вернемся к вопросу о даче!». Но я чувствовал: сердитость у мамы не настоящая. А потом я услышал в трубке другой голос, мужской. Он долетал издалека, слов не разобрать.
– Ну, конечно, конечно! – громко отозвалась на него мама. – Так всегда! Мужская солидарность, друг за друга вы горой… – И потом уже мне: – Скажи спасибо, что со мной пришел Евгений Львович. Он за тебя всегда заступается…
– Мама, передай ему привет! – возликовал я.
– Поприветствуешь сам. Чтобы через пять минут был дома!
– Ну, мама! Нам не успеть за пять минут! Мы… не очень близко! И колесо к тому же спущено, надо подкачать!.. Вы там обедайте и спокойно идите на работу, а я приеду позже!.. Ну, причем тут режим! Могу я раз в жизни погулять от души?
– Вечером тебе будет «от души»!
Тут опять прорезался голос Евгения Львовича. Неразборчиво, но бодро. И мама сказала скрепя сердце:
– Хорошо. Но к четырем обязательно быть дома! В шестнадцать ноль-ноль я позвоню.
– Ура! – Я чуть не упал с Серёжки и удержался лишь потому, что нацепил трубку на крюк.
До шестнадцати ноль-ноль мы успели столько всего! Пересекли всю пустынную территорию и выбрались на улицу между двух водонапорных башен. Они были тоже заброшенные. Старинные, похожие на крепостные. Серёжка сказал, что это главный вход на здешний участок Безлюдных пространств.
– Значит, ты бывал здесь раньше?.. Ну, конечно! И телефон сразу отыскал, и все проходы знаешь!
– Не все, – вздохнул Серёжка. – Эти Пространства – они ведь бесконечные. И к тому же они меняются: сегодня так, а завтра иначе…
И опять непонятно было: то ли правду он говорит, то ли продолжает сочинять свою сказку… А может, эта сказка и есть правда?
Извилистой улицей Авторемонтников мы выбрались к Потаповскому рынку и увидели Сойку. Она тихонько обрадовалась нам:
– Я уже почти всю книжку прочитала…
– А ты ела что-нибудь? – строго спросил Серёжка.
– Ела… На рынке пирожок купила. Мне какой-то дяденька целых сто рублей дал, новую бумажку…
– А у нас для тебя добыча, похвастался я. – Смотри сколько стеклотары!
– Ой… ну, зачем вы… не надо…
– Здрасьте, пожалуйста, – ворчливо сказал Серёжка. – Люди старались, а она «не надо». Пошли, тут приемный пункт недалеко…
У киоска, где сдают стеклянную посуду, они откатили меня в сторону, а сами встали в очередь. И минут через двадцать вернулись с пачкой замусоленных бумажек.
– Больше тыщи! – весело сообщил Серёжка.
И Сойка уже не стеснялась. Почти…
– Я эти деньги спрячу, а бабушке буду давать помаленьку. Можно теперь целую неделю не просить…
– Мы тебе еще насобираем, – храбро пообещал я. – Мы знаем места. Верно, Серёжка? – И осекся. Может, не стоит болтать про Безлюдные пространства? Но Серёжка отозвался беспечно:
– Само собой! А ты завтра принеси Сойке еще одну книжку.
Сойка проводила нас до угла Кровельщиков и Водопроводной. А там, когда прощались, вдруг засмущалась снова: