Ретиф подпрыгнул, поймал ветку и подтянулся, затем вскарабкался выше, остерегаясь листьев с острыми как нож кромками. Оседлав толстую ветку на двадцатифутовой высоте, он смог разглядеть ловко скрытую в листве мелкоячеистую сеть, в которой висел пленник — это был флинк: мешанина из лиловых конечностей, спутанные веревки и с волнением скошенные На дипломата окуляры.

— Что случилось, приятель? Потянул не за ту нить и попал в ловушку?

— Мне смешно,— хмуро отозвался флинк писклявым голосом.

— Ну и веселись себе до упаду,— донесся сверху голос второго флинка.

— Погоди минутку, и я тебя срежу,— предложил Ретиф.

— Эй, меня первым,— возмутился верхний флинк.— Это он начал пререкаться первым. Ведь так? Я же мирный флинк, никого не трогаю…

— Это другой ходульник, низкоорганизованная ты особь,— торопливо перебил ближний флинк.

— Так вы видели поблизости других ходульников? — с любопытством осведомился Ретиф.

— Возможно, ты знаешь, как оно бывает. Народ попадается разный.

— Ты не совсем откровенен, кажется. Давай выкладывай начистоту.

— Послушай,— сказал флинк.— У меня скоро шея свернется — как насчет того, чтобы вначале срезать меня, а поговорим после?

— Это у него—то растяжение?! — хрипло заверещал второй флинк.— Ха! Ведь я подвешен в его проклятой сетке! У меня целых шесть растяжений, и все похуже, чем у него!

— По—твоему, мне здесь уютно? — с жаром возразил первый.— Одни ссадины от веревок…

— Давайте—ка сравним ощущения позже,— перебил Ретиф.— Куда пошли ходульники?

— Ты кажешься мне ходульником приличного типа,— произнес ближайший флик, не сводя окуляров с ловко спускающегося мимо Ретифа.— Освободи меня, и я постараюсь помочь тебе с твоей проблемой. Ну, сам посуди, разве можно говорить в таком положении?

— Срежь его, и он сбежит во мгновение ока,— не унимался второй.— Знаешь, ты мне нравишься, поэтому я вот что сделаю…

— Не слушай,— уверенно перебил опутанный сетью флинк.— Посмотри на него, этот тип считает себя племенным лесовиком номер один. Вот так лесовик!

— А лесовикам вроде тебя не место даже в моей ловушке! — отпарировал соплеменник.— Поверь мне, ходульник, Оззл — величайший лгун в племени, а соперников у него хватает!

— Ребята, пожалуй, я не вынесу вашей дискуссии,—вмешался Ретиф.— Жаль, что придется оставить вас висеть в столь милой компании, но…

— Погоди! — заверещал флинк по имени Оззл.— Я все обдумал и решил: такого славного парня, как ты, неплохо познакомить со своей семьей.

— Не доверяй ему! Лучше вынь меня из этой проклятой ловушки, и я — твой лучший друг…

— Думаешь, этот ходульник, столь приличный с виду куопянин, должен тебе верить? Как только получу свободу, отдам ему все, что имею!

— А на кой ему дырки от пончиков? Моя сделка получше, ей—ей, господин, мы бы так славно поговорили наедине, что даже не поверишь…

— Ты прав: он не поверит. Только он и я смогут говорить долго—долго.

Вспыхнула зеленая точка, и послышалось громкое жужжание. Это вернулся и завис перед лицом Ретифа фип.

— Тиф—тиф, болтать—болтать ,— проверещал он.— Болтать—болтать, флинк—флинк!

— Не слушай! — завопил Оззл.— Что может знать этот лилипут?

— Болтать—болтать, флинк—флинк! — повторил фип.

— Гм—м. Пожалуй, я где—то слышал, что слово флинка действует, пока он стоит на голове,— размышлял вслух Ретиф.— Спасибо, партнеры.— Он ухватил Оззла за нижние руки (служащие особям его типа посадочными шасси) и перевернул пленного лесовика вверх тормашками.

— Если я тебя срежу, ты скажешь, где находятся ходульники?

— Скажу, скажу, ты меня уже достал,— мрачно прощебетал флинк.— Срежь меня, и я выложу тебе всю грустную историю.

Ретиф выбил сходное обещание от второго флинка.

— Будь осторожен,— предупредил последний.— Кругом расставлены сети.

Ретиф различил ловко скрытые очертания других ловушек и петель; одни были поменьше, другие достаточно большие, чтобы поймать приличной величины куопянина.

— Благодарю за предостережение,— сказал Ретиф.— Я едва не попался в одну из них.

Через пять минут оба пленника были спущены на землю, а их путы разрезаны. Оба со стонами растянулись на земле, сгибая и разгибая руки и пробуя завести свои вращательные конечности — крошечные, смахивающие на лебедки колеса, которыми они обычно цеплялись за лозы и ветки для быстрого путешествия.