Психоаналитики обнаружили, что тенденция к равно­весию и целостности личности присутствует в психической жизни индивидуума не только во второй половине жизни индивидуума, но с самого ее начала. Эта тенденция к целос­тности компенсирует трудности развития; она обеспечивает значительные бессознательные контрмеры, которые способ­ствуют выравниванию чрезмерной однобокости. Закон само­регуляции индивидуума, который действует, как в психичес­кой, так и в органической жизни, находит свое отражение в попытке занять "лабильную психическую позицию", опреде­ленную личным комплексом. Прежде всего, вокруг комплекса развиваются фантазии. Эти фантазии представляют собой связь, установленную самим бессознательным между просто личными комплексами и бессознательными предс­тавлениями, которые зачастую толкуются, как образы желаний и представлений о всемогуществе. Но подобное толкование слишком часто приводит к тому, что человек забывает о конструктивном воздействии фантазий, которые всегда связаны с архетипическим содержанием. Эти фан­тазии указывают заблокированной личности новое направ­ление, дают новый толчок психической жизни, и заставляют индивидуума стать продуктивным. Связь с первичным образом, архетипической реальностью вызывает трансформа­цию, которую следует определить, как продуктивную.

При среднем, нормальном развитии, фантазии о спасении мира и величии ведут, вероятно, через связь с архетипическим мифом о герое и отождествлением эго с геро­ем, который всегда архетипически символизирует сознание, к усилению эго, что необходимо, если ставится задача прео­долеть личный комплекс. Кроме того, эти фантазии, контролируемые реальностью, помогают воспитать естествен­ное честолюбие, которое приводит к развитию цивилизации. Но контроль реальности означает принятие культурного ка­нона и его ценностей, на которые и распространяется сейчас честолюбие. Содержание этого честолюбия может быть чрезвычайно разнообразным; оно может воплощать жела­ние быть "мужественным" или "женственным", проницатель­ным, храбрым, компетентным и т. д.; иными словами, оно всегда относится к той части культурного канона, которая непосредственно связана с личным комплексом. Эта "транс­формация" может быть охарактеризована расплывчатым термином "сублимация", что, в данном случае, означает превращение индивидуума в часть цивилизации и общества, ставшее возможным в результате налаживания связи между комплексами и архетипами. У невротика, развитие которого пошло вспять, поскольку он замкнулся в мире своих фан­тазий, этот процесс трансформации личных комплексов либо заканчивается неудачей, либо не доводится до конца;5 но у человека творческого этот процесс идет по другому пути, что мы сейчас и рассмотрим во всех подробностях.

Наличие перегородки между психическими системами, которая укрепляется в ходе развития, ведет к все большей направленности сознания на защиту от бессознательного и к образованию культурного канона, больше ориентированного на стабильность сознания, чем на трансформирующий феномен одержимости. Ритуал, который может считаться центральной областью психической трансформации, утрачи­вает свое регенерирующее значение. С распадом примитивной группы и развитием индивидуализации при доминировании эго - сознания, религиозные ритуал и искусство становятся неэффективными и здесь мы приближаемся к кризису совре­менного человека, с его жесткой перегородкой между систе­мами, оторванностью его сознания от бессознательного, неврозами и неспособностью к полной творческой трансфор­мации.

Как мы знаем, в этот критический момент вступает в действие компенсационная тенденция: процесс индивидуации с его индивидуальной мифологией и индивидуальными обрядами. Возникает проблема индивидуальной трансфор­мации. Но в данной работе мы не будем обсуждать транс­формирующий процесс, занимающий свое место в процессе индивидуации, связанный со всемирным творческим принципом и его производными. Исчерпывающее объясне­ние этой проблемы дал Юнг.

Поворот современного человека к творческой трансфор­мации проявился не только в психоанализе, но и в усилиях людей, занимающихся образованием, по развитию творчес­ких способностей как у детей, так и у взрослых. Подчинен­ность сознания индивидуума нашей однобокой цивилизации привела его почти к склерозу сознания: он стал почти неспо­собен на психическую трансформацию. В этой ситуации, эго становится исключительным эго, а развитие характеризует­ся такими словами, как "эгоистическое" и "эгоцентрическое". Оно отгораживается как от сути "я", целостности самого индивидуума, так и от сути внешнего мира и человечества.

Эта "эгоизация" замкнутого и склеротического сознания завершается образованием эго-идеала. В противополож­ность "я", - центру реальной и живой общности (то есть трансформирующей и трансформируемой общности), эго-идеал является функцией и искусственным продуктом реакции. Он возникает, отчасти, в результате давления кол­лективного сознания, скованного традицией суперэго, кото­рое навязывает предпочитаемые коллективом ценности индивидууму и способствует подавлению тех черт индиви­дуума, которые расходятся с культурным каноном. Эго-идеал включает в себя обусловленное цивилизацией желание индивидуума быть не таким, каким он на самом деле является, то есть осознанное и бессознательное подав­ление "я", которое приводит и к возникновению фальшивой личности, и к отрыву от тени.

Образование эго-идеала посредством адаптации к куль­турному канону и обязательным в данном случае автори­тетам само по себе является нормальным явлением, если (и в этом суть вопроса) сохраняется ощущение индивидуального "я" и связи с творящими, трансформирующими силами бессознательного. В склеротическом сознании, типичном для нашей культурной ситуации, мы имеем радикализацию эго и эго-идеала; эгоистическое отделение от живого бессозна­тельного и утрата "я" превратились в серьезную опасность.

Подавление "я" склеротическим сознанием приводит к появлению "подполья" с опасным эмоциональным зарядом, склонного к восстанию, разгрому и полному уничтожению мира победителей; в этом "подполье" обитают побежденные и порабощенные боги, демоны и титаны, драконы, которые образуют в доминирующем мире победителей опасную суб­структуру. Но миф предполагает, что это подавление не трансформирует сами силы; оно просто временно их изменят. В судный или какой-нибудь еще день наступят сумерки богов. Победоносные боги сознания будут свергнуты и ста­рый Сатана, старый Локи, старые Титаны вырвутся наружу, ничуть не изменившиеся и такие же могучие, какими они были в день своего поражения. С точки зрения этого судного дня, когда только вмешательство творящего божества и может обеспечить победу и новое начало, весь ход челове­ческой истории представляется бессмысленным. Антагониз­мы между разными силами, которые привели к борьбе между ними и к подавлению одних сил другими, остаются столь же острыми, как в самом начале, а побежденные, но не транс­формированные, силы должны снова - по крайней мере в соответствии с представленной здесь в упрощенном виде абсурдной догмой - быть подавлены, но, на этот раз, навсег­да. Однако, если вернется образ спасителя, не как судии из старого мифа, а преобразователя, провозглашенного новым мифом, тогда возможно осознание синтеза, на который наце­лена изначальная напряженность между противоположными полюсами.

Пока в нашей реальности будет доминировать не только перегородка между двумя противоположными полюсами самой реальности, но и опасное отсечение мира сознания от бессознательного -зло будет появляться, по большей части, хотя и не исключительно, в двух очень разных, но тесно связанных между собой формах. Сатана, как антитеза первичному живому трансформирующемуся миру, есть за­стывшая форма - например та застывшая форма, которую так упорно требует наша цивилизация сознания, враждебная трансформации - и, в то же самое время, он проявляется, как ее противоположность, как хаос.