– Кошмар.

– Нам не удалось присесть ни на минутку. Питаемся солнечными лучами и чистым, горячим воздухом.

– Хорошо, что у Романовой хорошо развита интуиция. Это она предложила накормить вас. Я же до сих пор прибываю в анабиозе.

– Мне казалось, я вывел тебя из этого состояния.

– Тебе казалось, - шучу я, и непроизвольно придвигаюсь к Диме еще ближе. Без малейших колебаний и раздумий, парень целует меня, касается пальцами шеи, волос, и прижимает к себе крепко-крепко, будто это обычное, банальное действие, которое он выполняет уже не первый год. Расслабляюсь. Полностью обвисаю в руках парня, покусывая его нижнюю губу, поглаживая его спину, лопатки.

Рядом кто-то откашливается, и мы тут же отстраняемся друг от друга. Я вдруг вспоминаю о третьем уровне социофобии.

– У тебя еще две минуты, - причитает девушка за барной стойкой. – Потом нужно доубираться в кладовке, уяснил?

– Естественно, шеф, - отдав честь, восклицает Дима и, криво улыбаясь, поворачивается ко мне лицом. Вздыхает. – Вот так вот бывает.

– Может, тебе нужно помочь?

– О, нет. Я не допущу, чтобы твои глаза видели то, что мне придется сделать.

– И что же тебе предстоит сделать?

– Сражаться за жизнь со всякой тварью. – Парень поправляет мои короткие волосы.
– В кладовке – ад, поверь мне.

– Верю.

– Чуть не забыл, - Дима ловко достает синий пакет с притаившейся над его головой полки и, криво улыбаясь, протягивает содержимое мне. – Новый провод для телевизора. Сама справишься?

– Конечно. Надеюсь, подключить его так же просто, как и обрезать? Кстати, - довольно облизываю губы и устало облокачиваюсь спиной о стойку, - сегодня в автобусе Ленка открыла для меня отличную песню. Ты должен ее послушать.

– Что за песня?

– Не помню, как называется. Но она замечательная. Знаешь, думаю, ее можно включить в список Арины, потому что она действительно…

– В список Арины? Да, ладно тебе.

– Ну, а почему бы и нет? Она хорошая. В ней столько чувств, столько…

– Нет таких песен, которые можно было бы еще записать в список Арины, ясно? – немного резко отвечает Дима и выпрямляется. – Если мы добавим туда что-то новое, это уже будет не ее список, правда?

Недоуменно вскидываю брови.

– Наверно. Просто…

– Просто давай не менять ничего, хорошо? Сделай свой список, - немного мягче добавляет парень и неуверенно поправляет волосы, - только не изменяй ничего там. Это неправильно. Ненормально. Это же ее список. Так нельзя.

Растерянно наблюдаю за тем, как Дима сжимает пальцами переносицу. Он отходит немного назад и поднимает на меня грустный взгляд. Спрашивает:

– Понимаешь?

Сначала не понимаю. Что такого страшного я предложила? Но затем вдруг на меня сваливается правда, как снежный ком, как прилетевший с неба метеорит. Мало того, что я вторглась в личное пространство парня, в его страхи, в его переживания, я еще и попыталась изменить то светлое, за что он держится на плаву. Для него список Арины – спасательный круг, воздух, лекарство. Как же мне могло прийти в голову внести сюда свои коррективы?

– Прости, - искренне говорю я и вновь сокращаю между нами дистанцию, - я не подумала. Правда.

Дима усмехается:

– Да, ладно. Пустяки.

Но это совсем не пустяк. Я перешла черту, перегнула палку. Людям доверяются для того, чтобы жить стало легче, а не для того, чтобы со страхом каждую минуту ждать ножа в спину. Обнимаю парня и вновь извиняюсь. Что на меня нашло?

– Мне пора работать, - шепчет на ухо парень и медленно отстраняется. – Боюсь, сегодня я не дойду до тебя.

– Конечно, ты устал, - обхватив себя руками за талию, соглашаюсь я и киваю. – Отдыхай. В смысле, потом отдыхай. Сейчас работай.

Дима кивает. Целует меня в щеку и, забрав пакет со слойками и соком, уходит в комнату для персонала.

Стою, облокотившись о барную стойку. Смотрю перед собой и осознаю, как сложно будет обдумывать каждый свой шаг, каждое свое слово, ведь даже нелепое сравнение способно причинить боль, всколыхнуть воспоминания. Нужно быть осторожней, принять во внимание тот очевидный факт, что слабые места есть не только у меня. Естественно, нельзя взять под контроль все свои мысли, все свои поступки, но все равно: надо стараться, надо учиться.

Возвращается Ленка.

– Вы уже все? – удивляется она. – Значит, зря я мыла руки с мылом пять раз?
– Усмехаюсь. Подруга обнимает меня за плечи и лениво тащит к выходу. – Нам срочно нужна новая доза холодного счастья. Как считаешь?

– Полностью согласна.

Сидим у меня до вечера. Ленка рассказывает о том, что успело случиться за все то время, пока меня не было. При Диме особо не пооткровенничаешь, поэтому данный разговор мы отложили на потом, и я рада, что это «потом», наконец, настало. Теперь я знаю, что Олег больше не зацикливается на учебе, что у него появилась новая патия и что он надежно скрывает ото всех ее имя, потому что боится нашей реакции. Лена говорит: наверно, она страшная. Толкаю ее в бок. Затем подруга рассказывает о Насте. У нее как всегда ничего нового. Церковный оркестр, проповеди о Боге. Все по-старому. Стас, о да, наконец, сдал на права, но родители не собираются покупать ему машину, собственно, поэтому приходится парню ездить на желанной Хонде только в своих извращенных мечтах. Об Артеме говорить особо не хочется, но все-таки подруга выдавливает из себя пару слов. Говорит: