— А как вы осмелились так меня изводить? — таким был его ответ.

— Я? Изводить?!

Но за этим последовали поцелуи, и для слов уже не было места.

Наконец он сказал:

— Поражаюсь, как я не сделал этого прямо у всех на глазах.

— Арундел проткнул бы тебя шпагой. А мне бы очень не хотелось, чтобы это произошло.

— Арундел! Пикеринг! Вы так низко себя цените?

— Да, я низко себя ценю, потому что только ты достоин сравняться со мной. По крайней мере, ты ведь так считаешь.

— А вы?

— Как могу я так считать, когда у тебя есть жена, и у тебя не может быть ничего, кроме бесчестных намерений относительно меня?

— Но я должен знать одну вещь, — многозначительно произнес он.

— Ты должен знать?.. Да вы наглец, лорд Роберт.

— То ли еще будет.

Она взвизгнула от притворного ужаса. А он покрыл ее шею поцелуями и произнес:

— Вы вышли бы за меня замуж, если бы я был свободен?

— Вышла бы я за тебя замуж? — выдохнула она. — За тебя, тебя — сына предателя! Тебя… Дадли! Неужели ты думаешь, что королева может выйти замуж за такого?

— Да, думаю. Разве я глуп? Разве я урод? Елизавета… нет, я не стану называть тебя ваше величество. Для меня ты — Елизавета, единственная на целом свете женщина, которая предназначена мне, которая сделала так, что другие для меня ничего не значат, что они меня утомляют, и я убегаю от них к своей мечте. Увы, всего лишь мечте о той, которая изводит меня и отвергает взглядом, сверкающим от любви. Ты выйдешь за меня замуж, правда?

Она пробормотала в замешательстве:

— Я… я не знаю.

— Ты не знаешь, потому что не дала еще пока ответа своим поклонникам?

— Может, и потому.

— Или потому, что ты влюблена в человека, который не может на тебе жениться, раз он уже имеет жену? Мне нужна правда. Я требую от тебя правды.

Она посмотрела в его блистающие глаза и сказала:

— Я никогда тебе этого не прощу. Со мной никогда не обращались подобным образом:

— Тебя никогда не любили так, как люблю я.

— Разве я настолько непривлекательна, что, ты полагаешь, ни у кого не осталось и капли почтения ко мне?

— Никто никогда не любил тебя так, как люблю я. Ты бы вышла за меня замуж, верно, если бы я был свободен?

Глядя ему прямо в лицо, завороженная его красотой, она сказала правду:

— Мне кажется, я бы испытывала великое искушение сделать это.

Она заметила победное выражение глаз Роберта, и это несколько ее отрезвило, но она все еще находилась под действием его чар. Она обвила шею лорда руками и погладила его мягкие волнистые волосы так, как ей не раз мечталось.

Он сказал:

— Может, в один прекрасный день мы поженимся. Ах, какой это будет счастливый день! Но пока мы можем…

Она вскинула брови, поощряя его продолжить. Она все еще не отдавала себе отчета в том, как далеко он может зайти.

— …Мы можем стать любовниками, — наконец досказал он, — как нам и назначено судьбой.

Теперь Елизавета почуяла опасность, и королева в ней немедленно взяла верх. Ее голос прозвучал неожиданно холодно:

— Вы глупец, лорд Роберт Дадли.

Он остолбенел. Он снова стал ее подданным, а она быстро продолжила:

— Если бы существовала хоть какая-то надежда на наш брак…

Он прервал ее:

— Надежда есть!..

Она не смогла скрыть охватившую ее радость, она лилась из ее глаз, и она снова стала женщиной.

— Моя жена — больная женщина. Она долго не протянет.

— Ты… говоришь правду, Роберт?

— У нее появилась опухоль на груди. Она может оказаться смертельной.

— Роберт… как долго?

— Может, через год. Ты будешь ждать, моя любовь, моя дорогая королева? Один год — и ты и я… вместе на всю оставшуюся жизнь.

— Почему ты не рассказывал мне об этом раньше? — резко спросила она.

— Я не осмеливался.

— Ты не осмеливался? Ты осмелился бы на что угодно.

Он поцеловал ее.

— Только после того, как понял, что ты меня любишь.

Ей не стоит дольше находиться в его объятиях. Он оказался таким настойчивым, таким умным, таким опытным. Он знал, как играть на ее чувствах. Королева Елизавета должна отдать приказ Елизавете-женщине не вести себя подобно любой деревенской потаскушке или, может быть, любой нормальной женщине, оказавшейся в объятиях лорда Роберта.