Я открываю рот, чтобы позвать его, но закрываю его снова. Было бы глупо и эгоистично с моей стороны отвлекать его от того, чтобы покинуть это место, даже если я просто хотела убедиться, что с ним все будет в порядке. В конце концов, это в первую очередь моя вина во всем случившемся. Я хочу сказать ему, как мне жаль, что это произошло. Что я втянула его в это, когда все, чего он хотел - это просто поиграть. И как я благодарна, что он помог. Я решаю, что несмотря ни на что, я найду способ, чтобы дать ему понять, как ужасно я себя чувствую. Как я благодарна ему.

Я смотрю на поверхность, где два придурковатых рыбака борются с застежками на своих только что одетых спасательных жилетах. Жилеты кажутся маловатыми, чтобы удержать этих волосатых мамонтов на плаву.

Решив, что я сегодня уже натворила достаточно и хорошего, и плохого, я ныряю глубже, подальше от мужчин. Надеюсь, кто-то знает где они находятся или где их искать, и отправит за ними береговой патруль спустя какое-то время. Надеюсь, спустя продолжительно время.

В то же время, я надеюсь, что мне повстречается стайка дельфинов, которая сможет меня подкинуть. Иначе плыть домой мне предстоит долго и нудно.

Глава 16

Гален наблюдает за охотниками за пределами Арены, приводящими рыбу в неистовство. Они умело бросают традиционные сети из водорослей в круговорот тунца. Сети с большими камнями, привязанными на каждом углу, утаскивают рыб ко дну, поддерживая в них жизнь, пока они не готовы быть съеденными. Воды вокруг Пограничья идеально подходят для процветания многих видов рыб. Рифы и атоллы обеспечивают разнообразие жизни растений и животных. Здесь можно найти даже гигантских моллюсков - одним вкусным моллюском можно прокормить как минимум двадцать Сирен в течении дня.

Но Гален пришел к Арене не затем, чтобы смотреть, как охотники ловят завтрак для собравшейся на суд публики. Он пришел, чтобы найти Торафа до начала сегодняшнего заседания. У него не было времени пообщаться с другом на фоне недавнего поворота событий, поэтому Гален мог только наблюдать за его реакцией, не дающей каких-либо намеков, издалека.

Гален находит его там, где и рассчитывал, - парящего чуть выше отмели в конце Арены. Другие могли этого и не заметить, потому что лицезреть раздраженного Торафа приходится не часто, но Гален практически ощущает враждебность, исходящую от его друга. Именно поэтому он нечаянно врезается в него, позаботившись о том, чтобы высокомерно попросить прощение.

– О, прошу прощения, пескарик. Я даже не заметил тебя здесь, - Гален повторяет позу Торафа, скрестив руки на груди, и смотрит туда же, куда и Тораф. Но он не уверен, на что же они так уставились.

Его усилия вознаграждаются слабым изгибом губ друга.

– Ох, не морочь голову, головастик. Я понимаю, тебе должно быть трудно плавать прямо с хвостом кита.

Гален хмурится, стараясь не взглянуть на свой плавник. С тех самых пор, как они отправились за Громом, у него болит все ниже пояса, но он просто списал это на напряженность от поисков Налии, а затем началась вся эта судебная дребедень, - не говоря уже о парении на месте в течение нескольких часов подряд. Тем не менее, он рассматривал свой плавник накануне вечером, надеясь массажем убрать любые утолщения, которые бы он нашел, но был немного шокирован, когда увидел, что оболочка его плавника, казалось, расширилась. Он решил, что позволил своему воображению взять верх над собой. Теперь же он не так уверен.

– Что ты имеешь в виду?
– спрашивает он, как ни в чем не бывало.

Тораф кивает вниз на песок.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Похоже, у тебя красная лихорадка.

– Красная лихорадка раздувает тебя всего, идиот. Прямо перед тем, как убить. А не заставляет твой хвост расти вширь. Кроме того, красный прилив не появлялся уже несколько лет.

Но Тораф и так знает, как выглядит красная лихорадка. Незадолго после того, как он стал Ищейкой, Тораф был отправлен на поиски пожилой Сирены, который покинул всех по собственной воле, чтобы умереть вдали, после того, как он попал в прилив, именуемый людьми “красным”. Торафу пришлось обвязать водоросли вокруг хвоста несчастного и оттащить его тело в Пещеру Воспоминаний.

Нет, он не думает, что у меня красная лихорадка.

Тораф позволяет себе долго смотреть на плавник Галена. Если бы это был кто-либо другой, Гален посчитал бы это грубостью.

– Болит?

– Он ноет.

– Ты еще кого-нибудь спрашивал об этом?

– У меня голова забита другими вещами.

Тем более, что это правда. Галену действительно было некогда об этом думать, вплоть до данного момента. И вот, это подмечено кем-то другим.

Тораф растягивает свой плавник в разных направлениях, и через несколько секунд сгибаний и разгибаний, он в состоянии вытянуть его вдоль торса. Он простирается от шеи до талии, где живот перетекает в бархатистый хвост. Он кивает Галену, намекая проделать то же самое. Гален с ужасом обнаруживает, что его плавник простирается от верхней части головы и заканчивается значительно ниже талии. Он в действительности выглядит, как хвост у кита.

– Я даже не знаю, что и думать по этому поводу, - задумчиво говорит Тораф.
– Я уже свыкся с тем, что у нас двоих самые эффектные хвосты.

Гален усмехается, позволяя своему хвосту опуститься.

– На мгновение я подумал, что ты действительно беспокоишься.

Тораф пожимает плечами.

– Застенчивость тебе не идет.

Гален устремляет свой взор в простирающееся перед ними море.

– Так что ты думаешь о вчерашнем инциденте?

– Кажется, я знаю, от кого Налия и Эмма унаследовали свой характер.