– Все чисто, отбой, - произнес он и быстро направился к выходу.

Алена не верила своим ушам, не верила своим глазам, ей казалось, что она в бреду. Ведь бывает так, когда мозг отказывается воспринимать действительность.

Двери автобуса с шипением закрылись, водитель, выругавшись, тронулся дальше. Серая, неимоверно грязная «Волга» развернулась и умчалась назад. Пассажиры полушепотом начали обсуждать проблему бандитских разборок на дорогах.

Алена не верила в свое спасение. Она сидела в оцепенении, ее разум отказывался верить в происшедшее. Сна как не бывало, ее трясло и колотило в сильном ознобе. Ей казалось, что все слышат, как стучат ее зубы, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Наконец, когда она немного пришла в себя, воспоминания, словно давно забытые картины, потянулись одно за другим. Она вспомнила, как сидела в ущелье возле реки и со злобой бросала камни в воду, как чуть было не разбила себе голову от любви, ненависти и ревности. Когда появился Ахмет и стал поодаль, запустила в него камнем, так ненавидела его в тот момент. Ведь это из-за Ахмета Руслан прогнал ее и взял другую женщину, Насиру.

Она вспомнила расстрелянного журналиста и перекошенное от злобы лицо Султана, чуть не застрелившего Ахмета. Почему спасла его и что было бы, если бы не оказалась тогда рядом? Этот случай изменил всю ее жизнь. Она ушла бы на задание, подорвала себя в метро, и никто никогда ничего не узнал бы про нее. Не было бы этого ребенка, и не было бы для нее больше жизни. Эти страшные мысли резанули сознание. «Так не бывает», - произнес мозг, и Алене показалось, что у нее начинается бред.

Протоиерей Николай отслужил всенощную. На следующий день была назначена заупокойная литургия: исполнялось двадцать лет со дня смерти его матушки Софьи. Каждый год в этот день он служил заупокойную по своей супруге.

Отец Николай сидел у себя в комнате, допивал чай с вишневым вареньем и собирался готовиться к завтрашней литургии. За окном темнело, он медлил, все вспоминая свою Сонюшку: как познакомились, как уговаривал ее родителей отдать за него замуж, как сбежала с ним, ведь родителей так и не удалось уговорить. Как делила с ним все скорби и тяготы священнической жизни. Бог не дал им детей. Соня об этом скорбела всю свою жизнь, может, и умерла от этого так рано и безвременно.

Всякий раз, когда владыка предлагал ему более богатый приход, батюшка отказывался. Здесь, в этой предгорной станице, в маленьком саманном доме с белеными стенами и деревянной верандой, протоиерей Николай прожил более сорока лет, здесь у церковной ограды похоронил свою матушку. Он любил свой небольшой уютный храм с крашеными голубым куполами. Любил луга с перелесками, синеватые горы вдали, где в хорошую погоду сам Эльбрус показывал свою суровую седую двурогую голову. Любил своих прихожан - простых станичников, потомков казаков, воевавших здесь с горцами почти два века назад. Он и сам был одним из казачьих потомков и даже говорил на местном наречии - смеси украинских и русских слов, на том наречии, на котором всегда говорили на Кубани и в Ставрополье.

Совсем стемнело, наступила непроглядная южная ночь, запели сверчки, пробудившиеся к ночи. Удушливый дневной зной сменился легкой ночной свежестью.

Отец Николай сидел в темноте, подперев голову ладонью, недопитый чай давно остыл. Две слезы покатились по морщинистым щекам и затерялись где-то в бороде. Воспоминания о прожитом полностью захватили его, сменялись картины прошлого. Вот его рукоположение: его выводят на амвон, и он видит ее лицо, глаза, полные слез, а потом он - молодой священник, службы, требы, людское горе, и она всегда рядом, на клиросе, на приходе, тихая и немногословная. Сколько она молилась о ниспослании ей детей, сколько скорбела! А вот уже Софья - угасающая и уходящая. Она ушла от него в мир иной так же тихо, как и жила. Он даже не сразу понял, что ее больше нет, так привык к ее незаметному присутствию.

Наконец отец Николай заставил себя встать, зажег настольную лампу, поправил потухшую было лампадку и надел старенькую требную епитрахиль, собираясь читать священническое правило перед причастием.

В этот момент в дверь тихо постучали.

Отец Николай прекратил читать, прислушался. Тихо. Подумал, что показалось, но тут постучали вновь, громче и настойчивее.

Отец Николай отложил молитвенник и, тяжело вздохнув, пошаркал к двери.

– Хто тама?

– Откройте, мне надо с вами поговорить.

– Дюже поздно, завтра балакать приходьте, - ответил отец Николай как можно жестче.

Последние годы в предгорных станицах было неспокойно, то и дело устраивали бандитские вылазки радикальные исламисты, которых поддерживало мусульманское население. В советское время мусульман в станице почти не было, кроме нескольких черкесских семей. Да и те жили всегда дружно.

После чеченских событий мусульман появилось много. На соседней улице построили мечеть с минаретом и ядовито-зеленой подсветкой. Появился важного вида мула, который, как говаривали, учился где-то за границей. Месяц назад на здании местного дома культуры появилась провокационная надпись: Аллах над нами, крест под нами. Надпись очень долго не решались закрасить, пока не вмешался глава администрации и не счел надпись оскорбительной для русского населения.

В соседней станице два года назад боевики похитили местного священника отца Михаила и увезли в неизвестном направлении. Батюшку не нашли. Так и жили. В такой ситуации открывать незнакомцу, да еще ночью, было более чем легкомысленно.

– Мне очень надо с вами поговорить, это срочно, - отозвался незнакомец.

– Кака така надобность? Вот завтра с утречка, после службы и заходьте у храм, а сегодня дюже поздно, - стараясь еще более грубо ответить, произнес отец Николай.

– Это вопрос жизни и смерти, меня завтра здесь не будет, - почти так же резко ответил незнакомец.

Лоб отца Николая покрылся испариной, разговор его изрядно утомил, в душе он чувствовал, что надо открывать. Отец Николай перекрестился, произнеся Иисусову молитву. Будь что будет, может, и правда важно. Священник не имеет права отказывать страждущему.

Отец Николай повозился с замками и защелками, распахнул дверь и остолбенел, увидев стоящего человека. Это был самый настоящий бандит: черные волосы, черная борода, горящие черные глаза, камуфляжная форма, автомат за спиной. Первое его желание было захлопнуть дверь, он даже попытался сделать это, но проворный незнакомец уже придерживал дверь рукой и носком ботинка.