Мы так запутались, наставив себе столько законов и религиозных, и общественных, и семейных, столько правил, как говорит Исаия: правило на правило, правило здесь, правило там, что потеряли совершенно смысл того, что хорошо и что дурно.

Человек служит обедню, другой собирает войско или подати на него, третий судит, четвертый изучает книги, пятый лечит, шестой учит людей и под этими предлогами, освобождая себя от хлебного труда, наваливает его на других и забывает то, что люди мрут от напряжения, труда и голода и что для того, чтобы было петь кому обедню, кого защищать войском, кого судить, кого лечить, учить, надо, чтобы прежде всего этого люди не мерли с голоду. Мы забываем то, что много может быть обязанностей, но что из всех их есть первая и есть последняя и что нельзя исполнять последнюю, не исполнив первую, как нельзя бороновать не пахавши.

Вот к этой первой несомненной обязанности в области практической деятельности и возвращает нас учение Бондарева. Бондарев показывает, что исполнение этой обязанности не мешает ничему, не представляет никаких препятствий и вместе с тем спасает людей от бедствий нужды и соблазна. Исполнение этой обязанности прежде всего уничтожает то страшное разделение на два класса, ненавидящих друг друга и ласкательством прикрывающих свою взаимную ненависть. Хлебный труд, говорит Бондарев, сравняет всех и подсечет крылья роскоши и похоти.

Нельзя пахать и копать колодцы в дорогих платьях и с чистыми руками и питаясь утонченными кушаньями. Занятие одним, общим всем людям, святым делом сблизит людей. Хлебный труд, говорит Бондарев, даст разум тем, которые потеряли его, удалившись от свойственной человеку жизни, и даст счастие и довольство людям, имеющим несомненно полезное и радостное, назначенное самим Богом или законами природы дело.

Хлебный труд, говорит Бондарев, есть лекарство, спасающее человечество. Признай люди этот первородный закон законом божеским и неизменным, признай каждый своей неотменной обязанностью хлебный труд, то есть то, чтобы самому кормиться своими трудами, и люди все соединятся в вере в одного Бога, в любви к друг другу, и уничтожатся бедствия, удручающие людей.

Мы так привыкли к порядку жизни, признающему обратное, именно то, что богатство, средство не работать хлебный труд, есть или благословение Божие, или высшее общественное положение, что нам так и хочется, не разбирая этого положения, признать его узким, односторонним, пустым, глупым. Но надо серьезно разобрать дело и обсудить это положение, справедливо ли оно. Обсуживаем же мы всякого рода и религиозные и политические теории. Обсудим и теорию Бондарева, как теорию. Посмотрим, что будет, если, по мысли Бондарева, проповедь религиозная направит свои силы на разъяснение этого закона, и все люди признают священный первородный закон труда.

Все будут работать и есть хлеб своих трудов, и хлеб и предметы первой необходимости не будут предметами купли и продажи.

Что будет тогда?

Будет то, что не будет людей, гибнущих от нужды. Если один человек, вследствие несчастных случайностей, не заработает достаточно для своего и своей семьи корму, другой человек, вследствие благоприятных условий приобретший лишнее, даст неимущему. Даст уже потому, что девать ему хлеба больше некуда, так как он не продается. Будет то, что человек не будет иметь соблазна необходимости хитростью или насилием приобрести хлеб. И, не имея этого соблазна, он не будет употреблять насилия или хитрости. Ему не нужно уже это будет, как это ему нужно теперь. Если он употребит хитрость или насилие, то уже только потому, что он любит хитрость и насилие, а не потому, что они ему необходимы, как теперь.

Для слабых же, тех, которые не в силах почему-нибудь заработать свой хлеб или которые почему-нибудь потеряли его, тоже не будет нужды продавать себя, свой труд и иногда свою душу для приобретения хлеба.

Не будет того теперешнего стремления всех избавить себя от хлебного труда и наложить его на других, стремления задавить слабых работою и освободить сильных от всякой работы.

Не будет того настроения мысли человеческой, по которому все усилия человеческого ума направляются не на то, чтобы облегчить труд трудящихся, а облегчить и украсить праздность празднующих. Участие всех в хлебном труде и признание его головой всяких дел людских делает то, что сделал бы человек с телегою, которую глупые люди везли бы вверх колесами, когда бы он перевернул ее и поставил бы на колеса. И не сломает телегу, и пойдет она легко.

А наша жизнь с презрением и отрицанием хлебного труда и наши поправки этой ложной жизни — это телега, которую мы везем вверх колесами. И все наши поправки этого дела не попользуют, пока не повернем телегу и не поставим ее, как ей стоять должно.

Такова вполне разделяемая мною мысль Бондарева.

Мысль его представляется мне еще и так: было время, когда люди ели друг друга. Сознание единства всех людей развилось до того, что это стало людям невозможно, и они перестали есть друг друга. Потом было время, что люди силою отнимали труд других и обращали людей в рабство. Сознание людей развилось до того, что это стало невозможно. Насилие, удержавшись в скрытых формах, уничтожилось в своем грубом проявлении: человек уже не завладевает прямо трудом другого. В наше время существует та форма насилия, что люди, пользуясь нуждою других, покоряют их себе. По мысли Бондарева, теперь наступает время того сознания единства людей, что людям сделается невозможным пользоваться нуждой, то есть голодом и холодом других для покорения их себе, и что для этого люди, признав обязательным закон хлебного труда для каждого, признают своею обязанностью безусловно, без продажи предметов первой необходимости, в случае нужды, кормить, и одевать, и согревать друг друга.

Еще с другой стороны я смотрю на это сочинение Бондарева так: часто приходится слышать суждения о том, что недостаточно одних отрицательных законов или заповедей, то есть правил о том, чего не должно делать. Говорят: нужны положительные законы или заповеди, нужны правила, что именно должно делать. Говорят, что пять заповедей Христа: 1) не считать никого ничтожным или безумным и не гневаться ни на кого; 2) не смотреть на совокупление как на предмет удовольствия, не покидать того супруга или той супруги, с которыми раз сошелся; 3) никому ни в чем не клясться, не связывать своей воли; 4) переносить обиды и насилия и не противиться им насилием и 5) не считать никаких людей врагами, любить врагов так же, как и близких, — говорят, что эти пять заповедей Христа все предписывают только то, чего не должно делать, а нет заповеди или закона, предписывающего, что именно должно делать.