И действительно, может показаться странным, почему нет в учении Христа таких же определенных заповедей о том, что именно должно делать. Но это может казаться странным только тому, кто не верит в самое учение Христа, заключающееся не в пяти заповедях, а в самом учении истины.

Учение истины, выраженное Христом, не находится в законах и заповедях, оно находится в одном — в смысле, придаваемом жизни. Смысл этого учения в одном — в том, что жизнь и благо жизни не в личном счастии, как это думают люди, а в служении Богу и людям. И это положение не есть предписание, которое должно исполнять для получения за исполнение награды, не есть мистическое выражение чего-то таинственного и непонятного, а есть откровение скрытого прежде закона жизни, есть указание того, что жизнь может быть благом только при таком понимании жизни. И потому всё положительное учение истины Христа выражено в одном: люби Бога и ближнего как самого себя. И никаких разъяснений этого положения быть не может. Оно одно, потому что оно всё. Закон и заповеди Христа, как законы и заповеди иудейские и буддийские, суть только указания тех случаев, в которых соблазны мира отвлекают людей от истинного понимания жизни. И потому законов и заповедей может быть много; учение же положительное о жизни, о том, что должно делать, может быть только одно.

Жизнь каждого человека есть движение куда-то; хочет — не хочет, он движется, живет. Христос указывает человеку его путь и притом показывает те повертки с истинного пути, которые могут свести его на ложный. И таких указаний может быть много; это заповеди.

Христос дает пять таких заповедей и те, которые он дал, таковы, что до сих пор нельзя ни прибавить, ни откинуть ни одной. Но указание пути дано только одно, не может быть больше одной прямой, показывающей направление.

Поэтому мысль о том, что в учении Христа есть только отрицательные заповеди, а нет положительных, справедлива для тех только, которые не знают или не верят в самое учение истины, в самое направление истинного пути жизни, указанного Христом. Люди же, верующие в истинность пути жизни, указанного Христом, не могут искать положительных заповедей в учении Христа. Вся положительная деятельность, самая разнообразная, вытекающая из учения об истинном пути жизни, ясна и всегда несомненно определена для них.

Люди, верующие в путь жизни, подобны, по изречению Христа, источнику воды живой, то есть бьющему из земли источнику. Вся их деятельность подобна течению воды, которая течет всюду, везде, несмотря на препятствия, задерживающие ее. Человек, верующий в учение Христа, так же мало может спрашивать, что ему положительного делать, как не может этого спрашивать источник воды, бьющей из земли. Он течет, напояя землю, траву, деревья, птиц, животных, людей. То же делает и человек, верующий в учение Христа о жизни.

Человек, верующий учению Христа, не будет спрашивать, что ему делать. Любовь, которая станет силой его жизни, верно и несомненно укажет ему, где и что прежде и что после делать.

Не говоря уже о тех указаниях, которыми переполнено учение Христа о том, что первое и самое настоятельное дело любви в том, чтобы накормить алчущего, напоить жаждущего, одеть голого, помочь бедному и заключенному, — и разум, и совесть, и чувство — всё влечет нас к тому, чтобы прежде всех других дел любви к живым людям поддерживать эту жизнь братьев своих, избавлять их от страданий и смерти, которые их постигают в их непосильной борьбе с природой, то есть влечет нас к первому, нужному для жизни людей делу — к самому первому, грубому, тяжелому труду на земле.

Как источник воды не может спрашивать, куда ему посылать свою воду, — вверх ли брызгать на траву и листья деревьев или вниз к кореньям трав и деревьев, так точно человек, верующий учению истины, не может спрашивать, что ему нужно прежде делать: поучать ли людей, защищать их, забавлять их, давать им приятности жизни пли поддерживать их, гибнущих от нужды жизни. И точно так же, как источник течет на поверхности и наполняет пруды, напояет животных и людей только после того, как он напоил землю, точно так же и человек, верующий учению истины, может содействовать менее настоятельным потребностям людей только после того, как удовлетворил первой потребности, то есть когда он содействовал прокормлению людей, избавлению их от погибели вследствие борьбы с нуждой. Человек, исповедующий не на словах, а на деле учение истины и любви, не может ошибиться в том, куда он должен прежде всего направить свою деятельность. Никогда человек, полагающий смысл своей жизни в служении другим, не может ошибиться так, чтобы начать служить голодному и холодному человечеству писанием резолюций, отливанием пушек, деланием изящных предметов или игрой на скрипке или на фортепьяно.

Любовь не может быть глупа.

Как любовь к одному человеку не позволит читать романы голодному или навешивать дорогие серьги холодному, так и любовь к людям не может допустить того, чтобы можно было служить им тем, чтобы веселить сытых, оставляя умирать от нужды холодных и голодных.

Любовь истинная — не на словах, а на деле — не только не может быть глупа, но только одна любовь дает истинную проницательность и мудрость.

И потому человек, проникнутый любовью, не ошибется и будет всегда прежде делать то, чего прежде всего требует любовь к людям, — то, что поддерживает жизнь голодных, холодных и удрученных, а поддерживает жизнь голодных, холодных и удрученных борьба, прямая борьба с природой.

Только тот, кто хочет обмануть себя и других, может во время опасности и борьбы людей с нуждою отстраняться от помощи, увеличивать нужду людей и уверять себя и тех, которые гибнут на его глазах, что он занят или придумывает для них средства спасения.

Ни один искренний человек, полагающий свою жизнь в служении другим, не скажет этого. И если он скажет это, то никогда в своей совести он не найдет подтверждения своему обману, он найдет его только в коварном учении о разделении труда. Во всех же выражениях истинной мудрости людской — от конфуцианства и до магометанства — он найдет одно, найдет это с особенною силою в Евангелии, найдет требование служения людям не по теории разделения труда, а самым простым, естественным и единственно нужным способом, найдет требование служения больным, заключенным, голодным и холодным.

А оказать помощь больным, заключенным, голодным и холодным нельзя иначе, как своим непосредственным, сейчасным трудом, потому что больные, голодные и холодные не ждут, а умирают от голода и холода.

Человеку, исповедывающему учение истины, самая его жизнь, состоящая в служении другим, укажет на тот самый первородный закон, который выражен в первой книге Бытия: «в поте лица снеси хлеб твой», который Бондарев называет первородным и выставляет положительным.

Закон этот, действительно, таков для людей, непризнающих того смысла жизни, который открыт людям Христом, и таков он был для людей до Христа, и таким он останется для людей, не признающих учения Христа. Он требует того, чтобы каждый, по воле Бога, выраженной и в Библии и в разуме, кормился своим трудом. Закон этот положительный. Таков этот закон до тех пор, пока людям не открыт смысл жизни людей в учении истины.