— Вот, ты и узнала, где живет предисполкома, и даже как.

— Я пойду домой, — сказала она и встала.

— Я провожу тебя.

Вдруг голоса, вернее один голос — женский, стал громче, это открылась дверь в гостиной:

— Нет, я старалась держаться, но это выше моих сил. Видит бог, как я старалась, но меня довели.

Таня встретилась с женщиной, выходя из кухни.

— До свидания, — сказала Таня, но женщина ее как будто не заметила.

Таня почти побежала в прихожую. Максим прошел за ней.

— Максим, ты ничего здесь не брал? — раздался крик из кухни.

— Нет, мама, — откликнулся сын.

На кухне загремела посуда, что-то упало и разбилось. В прихожей все было отлично слышно. Таня сунула ноги в сапоги.

— Я сейчас, — бросил ей Максим, возвращаясь на кухню.

— Я точно помню, что ставила ее сюда, — недоуменно произнесла женщина. — Максим, это ведь ты спрятал.

— Мама, прекрати. Я ничего не трогал.

Таня, как назло, не могла найти на вешалке пальто. А из кухни до нее доносились голоса.

— Симочка, дай мне ее. Ты видишь, как твой отец обращается со мной, я же этого не вынесу, — в голосе женщины послышались слезы.

Господи, да что это с ней, теперь она не может попасть в рукав.

— Мама, я не один. Мне надо проводить девушку.

— Отдай мне ее, и иди куда хочешь.

Как же открывается этот замок, ну вот, вроде все. Таня дернула дверь. Черт возьми, тут еще один замок.

— Можешь не искать, я ее выпил.

— Ты? Когда?

— Вчера, с Шуриком.

— Нет, я тебе не верю.

Ух! Таня наконец-то выскочила из квартиры. Она почти бежала до остановки. Таня взглянула на часы — пол-одиннадцатого, трамваи еще ходят. Впереди засветились два крупных огня, неужели повезло? К остановке подходил трамвай.

— Как тебе идут эти тени! — похвалила Света.

Девушки хлопотали у Светы на кухне. Таня крошила салат. Светлана чистила картошку.

— Новые? Где купила?

— Не знаю. Это Максим купил, — Таня не смогла произнести слово «подарил».

Он принес вчера набор теней и тушь для ресниц «Луи Филипп», при этом Таня заподозрила подвох:

— Вроде бы в последнее время ты меня нигде не забывал. Судя по всему, задумал какую-то подлость. Опять нужно куда-то поехать? — отказываться от подарка она уже не пыталась.

— Ты считаешь, что я уже не могу ничего подарить своей девушке просто так? Мне хочется, чтобы ты была красивой.

Таня так и не поняла, что задумал Максим.

А Света сказала:

— Макс у тебя золотой.

— Нет, бриллиантовый, — возразила Таня.

Света засмеялась:

— Извини, как я могла его недооценить.

Таня с досадой подумала: «Неужели она еще не поняла: не он — у меня, а я у него — подстилка». В последнее время Таня с каким-то мучительным удовольствием занималась самоуничижением. Она упивалась своим несчастьем, находя поистине извращенное наслаждение в своем унижении. «Чистый Достоевский, „Униженные и оскорбленные“» — отряхнулась Таня от жалости к себе.

Света спросила:

— А вы где с Максимом познакомились?

— В ресторане. А вы?

Света начала рассказывать.

— Мы знакомы еще со школы. У нас была очень дружная компания — человек пятнадцать. Сейчас некоторые парни в армии — Женька мой, Сергей. Оля и Генка в Томске, кто-то поступил в Новосибирск, Надежда вышла замуж. Аврора в девятом классе перешла в другую школу, потому что они переехали, но все равно почти каждый вечер приезжала. А Юля из ее нового класса, Аврора нас познакомила уже после окончания школы. Она так и осталась не нашей, — Света неожиданно замолчала, испуганно взглянув на Татьяну — не восприняла ли та ее слова на свой счет, а потом скороговоркой продолжала:

— Она учится в Новосибирске, и мы видимся только летом. Раньше веселее, конечно, было. Мы каждый день проводили вместе. Собирались в нашем дворе, ребята на гитаре играли. Одно время мальчишки дурили, до утра бродили по городу — искали приключений. И драки частенько были, разборки с другими компаниями, даже один раз в вытрезвитель попали. Это сейчас как-то успокоились, притихли, собираемся в основном на квартирах. И на гитаре давно не играли.

— Гитаристы разъехались? — спросила Таня.