Внучка вернулась с огорода. Быстро привела себя в порядок, надела домашнее и присоединилась к бабушке. Вдвоем долепили быстро, ладно, с песней. Время от времени переглядывались, улыбались. В такие моменты Женю охватывало необъяснимое чувство растворения в этой доброте, открытости и доверии. Как будто это и было то самое счастье: вот так улыбаться и видеть лучики-морщинки в уголках глаз бабушки. Неужели все так просто? Почему же так часто ей, Женьке Платовой, чего-то не хватает? Почему она чувствует себя ущербной, несчастной?

– Пойду к соседке. Обещала принести ей трав, – сказала Евдокия Ивановна. – А ты отдохни, внученька. Приду, будем вареники варить.

– Не хочется есть, Дуся. Жарко очень.

– Ну, как скажешь, Женечка.

– Дуся, я в город хочу уехать, – выпалила она. Евдокия Ивановна застыла на пороге. – Ну, что ты так на меня смотришь, бабуля? Ты же сама все видишь. Разве можно жить в нашей глуши?

– Можно, а что мы, по-твоему, делаем?

– Выживаем. Улавливаешь разницу? – Женя сжала виски. – Мы словно пещерные люди. Здесь стареют в два раза быстрее, а знаешь, почему? Потому что на любую мелочь приходится тратить вдвое больше сил и нервов. Тридцатилетняя женщина, работающая на ферме, похожа на высушенную воблу столетней давности! А я не хочу стареть! Не хочу доить коров! Не хочу копаться в огороде! Мы едва сводим концы с концами. Это стыдно! Я молода и здорова. Короче говоря… Мне нужны деньги.

– Денег? – усмехнулась Евдокия Ивановна. – Для чего?

– На билет, на проживание хоть на какое-то время. Уехать мне нужно. У тебя есть сбережения, я знаю. Скромные, кровно заработанные, но есть. Отдай их мне, пожалуйста. Я ведь никогда тебя ни о чем не просила.

– Умру не сегодня завтра, на что похоронят меня, подумала? – бабушка вытерла набежавшую слезу.

– Ты будешь жить долго, Дуся! – Женя подошла, обняла ее за плечи. – А я вернусь за тобой. Устроюсь и заберу тебя из этой глуши.

– Хорошо говоришь, внучка.

– Сделаю еще лучше!

– Как же ты в городе одна, без образования, без профессии? Ты коров-то доить толком не научилась, а в городе за чей счет жить собралась? Деньги имеют свойство быстро заканчиваться, – насторожилась Евдокия Ивановна. – На сколько хватит моих сбережений? Жизнь городская от нашей отличается.

– Знаю, поэтому и хочу уехать.

– На что жить будешь?

– Выкручусь. Не я первая, не я последняя, – уклончиво ответила Женя.

– Ты это о чем, девка? – грозно спросила бабушка. От ее привычной мягкости не осталось и следа. – Телевизора насмотрелась, сказочных историй наслушалась? Или Светка Романович мозги тебе совсем запудрила? Так не слушай ее дуру. Она под крылом родительским, с доходами не чета нашим. Она нам не ровня.

– Знаю, знаю, что мы – голь перекатная. От этого и хочу убежать. Ну, как ты не понимаешь! – чуть не плакала Женя.

– Выбрось эту дурь из головы! – Евдокия Ивановна пыталась быть жесткой.

– Не хочешь денег давать – не нужно. Я и без них справлюсь, – резко заявила Женя. – Никто и ничто меня здесь не удержит! Ни твои болезни, ни твоя старость. Я себя в этой глуши хоронить не собираюсь! Некому обо мне позаботиться, значит, сама должна.

С этими словами Женя выбежала из дома. Оставив калитку открытой, помчалась к своей лучшей подруге Аглае Вороновой. Вот кто поможет с деньгами. У нее родители щедрые: по любому поводу копеечкой балуют. Она давно собирает. Темнит, на что потратить собирается, но сумма накопилась немалая. Сколько раз хвастала. Глаша выручит! Нужно придумать что-то очень трогательное, чтобы и сомнений не осталось. История должна разжалобить подругу, натолкнуть на мысль о помощи. Все любят ощущать себя спасателями. Аглая – не исключение. Она добрая и очень чувствительная. Для нее и стараться не особенно придется – выложит все сама.

– Глаша, Глаша!

Женя, запыхавшись, взбежала по ступенькам крыльца у дома подружки. Перевела дыхание и без стука ворвалась внутрь. Дом у Вороновых был просторнее и новей. Жене казалось, что здесь и запах другой: в нем нет обреченности тяжелого духа старости, лекарств и травяных настоек. Аглая вышла навстречу, потирая заспанные глаза.

– Ты чего спишь в такое время, Глаша? Полдень скоро!

– Голова болит, – недовольно буркнула та. – А ты что такая возбужденная? Орешь, я подскочила от неожиданности.

– Родители дома?

– В такое время? Слава богу, они на работе.

– Значит, мы одни?

– Одни. Что за секретность? – Аглая поправляла растрепанные волосы. – Ты вообще последнее время какая-то странная. Говорят, свихнуться можно от постоянного недовольства собой и сексуального голода.

– Понятно откуда ветер дует. Светку Романович больше слушай.

– Мое дело. У меня своя голова есть.

– Слушай, – миролюбиво продолжала Женя, – мне нужна твоя помощь. Очень нужна.