Он улыбнулся, но улыбка почти сразу же исчезла с его лица.

— И почему тебя угораздило родиться сыном Корвина? Хочешь, я дам тебе честное слово?

— Надо подумать. У меня будет уйма неприятностей, если родичи узнают, что я держал тебя в руках и не доставил в Амбер. Ты поклянешься прекратить свою войну против Амбера?

Он задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Я никогда не смогу этого сделать, Мерль.

— Есть обстоятельства, о которых ты умалчиваешь, не так ли?

Люк кивнул и неожиданно улыбнулся.

— Но я предложу тебе одежду, от которой ты не сможешь отказаться.

— Люк, не надо устраивать мне это дерьмо с навязыванием негодного товара.

— Дай мне только минутку, ладно? И ты увидишь, почему тебе никак нельзя упустить такое.

— Люк, на эту удочку я не клюну.

— Всего одну минуту… Шестьдесят секунд. Когда я закончу, ты волен отказаться.

— Ладно, говори.

— У меня имеются сведения жизненно важные для Амбера и для его безопасности, и я уверен, что никто о них не имеет ни малейшего представления. После того, как ты мне поможешь, я сообщу тебе их.

— С какой стати тебе захотелось сообщать мне их? Это ведь гол в твои ворота.

— Ты прав, мне действительно не хочется, но это все, что я могу тебе предложить. Помоги мне убраться отсюда в одно место, где время течет так быстро, что я поправлюсь за день-другой по меркам местного времени в Замке.

— Или здешнего, если уж на то пошло.

— Верно. О-о-о! — он потянулся на кровати и, схватившись здоровой рукой за грудь, застонал.

— Люк!

Он поднял голову, подмигнул мне, взглянул на дверь и вновь принялся стонать. В дверь постучали.

— Войдите, — разрешил я.

В комнату вошла Вианта, изучив нас пытливым взглядом. Когда она смотрела на Люка, у нее на лице, кажется, появилось выражение искренней озабоченности. Потом она приблизилась к постели и положила руку ему на плечо. Постояв так примерно с полминуты, она объявила:

— Он будет жить.

— В данную минуту, — ехидно отозвался Люк, — я не знаю — благословение это или проклятие.

Он неожиданно обвил ее здоровой рукой за талию, привлек к себе и поцеловал.

— Привет, Гейл! Давненько мы не виделись.

Она высвободилась с меньшей поспешностью, чем могла бы.

— Тебе, кажется, уже лучше, — заметила она. — И я вижу, что Мерль помог твоему здоровью какими-то чарами, — на миг она слабо улыбнулась, а затем добавила — Да, давненько, охламон ты этакий. Ты еще любишь омлет, поджаренный с обеих сторон?

— Отличная память, — признал он ее способности. — Но не больше, чем из полудюжины яиц. Сегодня их может быть только два — я не в форме.

— Ладно. Пошли, Мерль. Ты мне понадобишься для надзора.

Люк бросил на меня веселый взгляд. Он был уверен, что она хотела поговорить со мной о его персоне. И если уж на то пошло, мне не очень-то хотелось оставлять его одного, хотя все его Козыри находились в моем кармане. Я был по-прежнему в неведении о степени его способностей, и намного меньше знал о его намерениях. Поэтому я задержался.

— Может быть, кому-нибудь следует остаться с инвалидом? — осведомился я.

— С ним будет все в порядке, — успокоила она меня. — Зато мне может понадобиться твоя помощь, если я не смогу нагнать страха на слугу.

С другой стороны, может быть, она хотела сообщить мне что-нибудь интересное. Я нашел и надел рубашку, прошелся руками по волосам.

— Ладно, — согласился я. — До скорого, Люк.

— Эй, — позвал меня он, — посмотри, не найдется ли тут для меня трости, или сруби мне посох.

— А разве вы этим не торопите события? — спросила Вианта.

— Никогда нельзя сказать наверняка, — произнес Люк.

Я прихватил с собой меч и последовал за Виантой. Когда спускался по лестнице, мне пришло в голову, что если двое из нас собираются вместе, нам всегда есть что сказать о третьем.

Как только мы достаточно удалились, Вианта тонко заметила:

— Он здорово рисковал, обращаясь к тебе.

— Да, рисковал.

— Выходит, дела его идут плохо, если он пошел на этот шаг?

— Так оно и есть.