– Для начала ответь, голодна ли ты?

– Не уверенна, что сейчас проглочу хоть кусок.

– Ты не ела черт знает сколько.

– Поем в следующий раз…

Она снова зевнула, прикрывая глаза.

– Следующий раз?

– Принеси мне своих ужасных бутербродов.

– Ужасных?

Он был явно возмущен. Елена улыбнулась.

– Так что же будет?

– Во-первых, я все же никогда не допущу, чтобы мой брат каким-то образом пострадал, из-за сложившейся ситуации.

– Драгоценности выручат его.

– Мы не можем продать их, Елена. Это не потерянные фамильные драгоценности нашей семьи, как ты подумала. Марта никогда бы не стала скрывать их, зная о нашей ситуации. Никто, не знает, что это за украшения, и как они оказались в этой шкатулке. Хотя возможно, эта та часть, что не была указана в каталоге. Марта уверяет, что шкатулка досталась ей от матери, которая наказав ей хранить ее, передала еще в юности. Они, могут послужить в качестве залога, компании отца. Взамен, он использует имеющиеся средства на оплату наследства Доннану. После того, как он выровняет дела, он выкупит залог. Украшения вернуться туда, где им и положено быть.

– Невероятно... Как он отнесся к поступку Ивонн? Она была так увлечена, что совсем запуталась…

– Ты удивительный человек. В твоем сердце нет места для ненависти, к кому бы то ни было!

Он усмехнулся, склонив к ней голову.

– Она не просто запуталась, Елена. Она приходила в больницу два дня назад.

– Зачем?

Елена резко повернулась, едва не стукнувшись с ним лбом. Его лицо оказалось так близко, что она могла утонуть в озерах его глаз. Он, сгребя всю силу воли заставил себя вернуть ее обратно на свое плечо, поспешно отвернувшись, и изучая облака за окном.

– Хотела знать, как ты себя чувствуешь.

– Ее волновало мое здоровье?

– Похоже, бедняга до сих пор уверена, что из-за нее пострадал дорогой Елин.

– Ты не сказал ей!

– Это была моя маленькая месть… после ее признания, это было меньшее, что мне хотелось сделать в тот момент… - голос его сквозил холодом и откровенной яростью.

– Она призналась в поджоге.

Елена произнесла это как факт, заставляя молодого человека, в очередной раз подивится ее проницательности.

– Это так.

– Я предполагала это, после твоих слов. Только ей необходимо было приостановить работы… любой ценой.

– Цена могла оказаться, слишком высока!

– Ты прав, но она созналась.

– Да, но лишь почувствовав вину перед одним мальчишкой. Раскается ли она вовсе, остановится ли она, только время решит. Отец займется этим. Он отправит ее в Париж, под присмотр матери.

Елена устало потерла глаза, заставляя их оставаться открытыми. Сон так и манил, убаюкивая у него на руках.

– Когда ты поправишься, я покажу тебе одно место. Там всегда ветрено, и прекрасный обзор…

Он повернулся к ней, почувствовав, как расслабились руки ее державшие его ладонь. Глаза ее были закрыты. Ровное дыхание согревало его шею. Длинные темные ресницы скрывали темные круги под глазами.

– Ты снова сбежала, Елена…

Чувство того, что он был единственным в своем роде мужчиной, ревнующем к себе самому, доводило его до исступления. За окном загрохотало. Он сердито глянул на окно.

– Какого черта?..

Поудобнее расположившись, он, подтянув одеяло, прислонил голову к стене, и закрыл глаза. «Не в этом мире, так в том, не имеет значения. Я буду следовать за тобой, пока все не сложится воедино…»

Сердце мое…

Пламя печи жаром обдавало его мокрое от пота лицо. Рубашка, став, скорее серой, чем белой, липла к разгоряченному телу. Он в очередной раз с остервенением опустил молот на наковальню.

– Сынок, пора бы остановиться…

Он поднял к матери голову. Лишь изумрудами, словно у дикого зверя сверкнули из-под огненных прядей его глаза.

– Будешь молчать и дальше? Был бы отец дома, давно бы оттащил тебя за ухо. Не изводи себя и меня в придачу. Прекрати, прошу!

Тина в отчаянии притопнула ногой, глядя, как шипит, остывая в воде опущенное сыном лезвие очередного клинка.

– Фиона и сегодня приходила, верно?

Кит по-прежнему не удостоил ее ответом. Продолжив работу, словно одержимый демонами, он вернулся к наковальне.