Считается, что к морепродуктам, к овощам, а также к пирогу с сыром, каковым и является хачапури, нужно подавать белое вино, но меню Марине заранее известно не было, и так уж вышло, что она принесла красное Мерло. Тем не менее, пусть и вопреки правилам, оно прекрасно подошло. Разумеется, был и обещанный лимонад, а у каждого прибора вызывающе возвышалось по два бокала.

Разливая вино, Марина вопросительно взглянула на Зину, и та, устало улыбнувшись, кивнула, подтвердив заявление, ранее сделанное ее дочерью.

— Немножко можно. Как говорит Ангелина, девочка должна научиться пить дома.

При упоминании этого имени рука Марины застыла на полдороге.

— Ангелина? — невольно переспросила она. Так вот почему тогда, в разговоре с Сашей, это имя показалось ей знакомым, вот где она слышала его раньше!

— Моя тетя, — рассеянно подтвердила Зиночка.

Закончив разливать вино, Марина осторожно поставила бутылку на стол и подняла свой бокал. Ей вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль. Отпив маленький глоточек, Марина небрежно произнесла, обращаясь к Зине:

— Редкое имя. Не так давно я слышала про одну тетю по имени Ангелина и тоже с весьма неординарными взглядами на жизнь. — Она отпила еще немного вина и только потом с замиранием сердца спросила: — Зиночка, а у вас случайно нет двоюродных братьев? Или троюродных? Я знаю, что родная у вас только сестра.

Пока она задавала свой вопрос, мелькнувшая было надежда сама собой испарилась, но голос все-таки предательски дрогнул. Тем неожиданнее прозвучал ответ:

— Есть. — От этого короткого слова Марину бросило в жар, но следующие слова Зиночки мгновенно остудили начинавшее разыгрываться воображение: — Как раз сын Ангелины, причем это единственный брат, я имею в виду любую степень родства. Остальные — сестры. А почему, собственно, ты спрашиваешь?

— Да нет, ничего. Просто пришло в голову… — Марина смешалась.

Но Зина действительно была совершенно замученной и не обратила внимания на ее разочарование.

А вот Александра обратила. Она заметила, как напряглась Марина, услышав об Ангелине, и не сводила с нее глаз в продолжение всего диалога между ней и мамой. Александра ничуть не сомневалась в том, что и Маринин вопрос, и Маринино разочарование имеют прямое отношение к ее депрессии. Все это было очень интересно, но не своевременно, поскольку Александра не сомневалась и в том, что вскоре объявится Рома, а посему никак нельзя было допустить, чтобы Марина сейчас раскисла. Дабы отвлечь ее, Александра потребовала рассказать об окончании электрической эпопеи.

Первым делом Марине пришлось удовлетворить любопытство Александры по поводу пополнения своего словарного запаса. Здесь Сашеньку ждало разочарование, поскольку электрик не стал заниматься просветительской деятельностью, ограничившись чисто профессиональной.

Звонок в дверь, положивший конец их утренней беседе, действительно возвестил приход электрика. Когда Марина открыла ему, он со скептической улыбкой поинтересовался, что же еще произошло за те всего лишь два-три часа, что они не виделись, причем, судя по тону, не надеялся ни на что хорошее. Вздохнув, Марина молча провела его в кухню и, покраснев, показала на провода, которые торчали из стены всего на каких-то полсантиметра.

«У меня нет слов» — эта фраза была единственной, которую она сумела из себя выдавить. И тут же получила исчерпывающий и отнюдь не удививший ее ответ: «Зато у меня сколько…» К счастью, продолжения пока не последовало, и Марина поторопилась рассказать подробности, если и не оправдывавшие ее самоуверенные действия, то хотя бы их объяснявшие. Пока электрик возился с последствиями ее разрушительной деятельности, она в свою очередь тоже получила объяснения, почему задетый ею провод не был под напряжением.

Пересказывая утренние злоключения, Марина растерянно остановилась и наморщила лоб: сейчас она никак не могла вспомнить, что же это был за провод.

— То ли нулевой, то ли заземление… хотя, возможно, это одно и то же… Честно говоря, я вообще плохо помню физику, а уж электричество и подавно. — Марина пожала плечами и потянулась за веточкой кинзы, чтобы положить ее на хачапури. — Во всяком случае, электрик, по-видимому, счел меня совершенно безнадежной…кретинкой, — наконец подобрала она слово, — надо полагать, именно поэтому он даже не взял с меня денег во второй раз, а только слезно просил никогда больше не трогать электропроводку.

Александра хорошо училась, но не питала любви к точным наукам вообще и к физике в частности, поэтому сочла своим долгом поддержать старшую подругу.

— Не переживай, тем более что кретинкой тебя назвал не он, по крайней мере вслух он этого не говорил. — В Сашенькином голосе звучало сочувствие, причем почти искреннее.

— Спасибо, утешила, — вздохнула Марина.

— А для чего еще нужны друзья? Конечно же, есть люди, знающие физику. Некоторые из них даже понимают ее. Допускаю, что можно найти и тех, кто ее любит. — Тут Александру передернуло. — Но, по-моему, физика — это ужасно, не говоря уж об электричестве, правда, электромагнетизм, по мнению многих, еще хуже. Тут, говорят, вообще ничего нельзя запомнить. Если же это все-таки удается, даже не знаешь, радоваться ли тому, что время не зря потрачено, или огорчаться своему падению.