Испытывая злорадство, я попробовал представить себе, что произойдет. Мисс Щипли откроет дверь, держа, как обычно, в руке пистолет. Я скажу: «Вы меня перевоспитали, отучив от мужского скотства, и я хочу выразить вам свою любовь и благодарность». Она воскликнет: «О, какая прелесть!» И возьмет букет. Раскроет его сверху, чтобы полюбоваться, посмотрит на цветы и расчихается! А мне только этого и нужно. Пока ее будет мучить чих, я отберу у нее пистолет и ударю ее по голове. Затем отволоку ее на ту самую постель и испробую на ней все имеющиеся в доме орудия пыток, пока она не выдаст мне комбинацию цифр. Кэнди? Да я просто помашу пистолетом у нее перед носом и посмеюсь, когда она будет корчиться от страха.

Я взял такси. Высадился в квартале от дома, чтобы по номеру машины никто не смог выследить меня до места убийства.

Уже сильно стемнело. Час пик окончился. Им надлежало быть дома.

Я заковылял к их дому. Спустился по ступенькам. Убедился, что сзади никого нет. Позвонил.

Шаги!

Браво!

Это была мисс Щипли!

Она была одета в брюки и рубаху мужского покроя. И, как я и предполагал, держала в руке револьвер.

Она открыла дверь и наружную решетку и отступила назад.

— Мисс Щипли, — сказал я, — вы меня перевоспитали, отучив от мужского скотства, и я хочу выразить вам свою любовь и благодарность. — И протянул ей цветы.

Но пьеса пошла не по моему сценарию.

— Цветы? — удивилась она. — Ах ты, грязный (…)! Пытаешься отбить у меня Кэнди? К черту твои цветы!

Она схватила букет, дулом револьвера оттеснила меня назад и швырнула цветы на грязный пол!

Потом топнула по ним каблуком и откинула ногой крышку мусорного бака! От резкого звука я вздрогнул.

Не сводя с меня глаз и не опуская револьвера, загораживая мне путь наверх, она схватила испорченный букет и швырнула его в мусорный бак. Потом на секунду замерла. Поднесла руку к открытому баку и, слегка помахав рукой по направленнию к носу, принюхалась.

— Красный перец! — зарычала она. — Ах ты, грязный (…)!

Напрасно я пытался сказать, что это, наверное, перец на выброшенной рыбе. Размахивая револьвером и, похоже, собираясь двинуть меня им по голове, она загнала меня в квартиру. Мисс Щипли заперла за собой чугунную решетку и дверь и выстрелила в такой близости от моей головы, что я почувствовал пороховой ожог.

— На счет «десять» ты скинешь с себя одежду! — прорычала она. — А после этого я отстрелю тебе (…)!

Раз!

Я торопливо снял пальто.

Два!

Я одновременно скинул пиджак и ботинки.

Три!

Я уже был раздет. И не понимал, почему она все считает.

Четыре!

Шляпа! Я забыл про шляпу! Я с лихорадочной поспешностью сорвал ее с головы.

В одно мгновение после этого она приковала мои руки и ноги к этой (…) кровати!

Закончив с последним наручником, она отбросила револьвер в сторону.

— Значит, ты любишь красный перец, не так ли? Что ж, нужно всегда давать мужчине право на его шовинистическое превосходство. — Она повернулась и, обращаясь к двери в соседнюю комнату, прокричала с легкой певучей интонацией: — Эй, Кэнди, лапочка, у нас сегодня на ужин будут мексиканские tamales! (Пирожки из кукурузной муки с мясом и специями (исп.).)

Мисс Щипли начала напевать какой-то бессловесный мотивчик, затем сняла рубашку, скинула туфли и вылезла из брюк. Наконец она стянула с себя нижнее белье и стояла, голая, все еще напевая.

Робко вошла Кэнди. Она увидала, к чему идет дело, и тоже начала раздеваться, но вдруг остановилась и попросила:

— О, Щипли, дорогая, заставь его отвернуться.

Мисс Щипли удовлетворила ее просьбу, шлепнув меня по лицу тыльной стороной ладони. И снова стала напевать. Не обращая внимания на пощечину, я с растущим беспокойством следил за ней.

Щипли выдвинула ящик и достала оттуда белый передник около трех дюймов шириной, который ничего не прикрывал. Надела его. Потом достала поварской колпак, высокий и жестко накрахмаленный. Она надела его на голову и сдвинула набекрень, придав себе щегольской вид. Затем она взяла салфетку и повязала ее Кэнди вокруг шеи. Салфетка даже не прикрывала ее обнаженных выпуклых грудей. Она усадила Кэнди на софу, где та сидела в ожидании, раздвинув колени и наблюдая все более разгорающимися глазами за происходящим.

Очевидно, для пыток они использовали каминные приспособления для жарки мяса над огнем. В этот набор входили длинные вилки и щипцы и прочие нужные инструменты. Но мисс Щипли сдвинула их на сторону и что-то искала в куче кухонной утвари.

Я знал, что протестовать совершенно бесполезно. Я знал, что должен постараться не кричать. Но тело мое было уже настолько избито и так покрыто все синяками, что, мне казалось, большего вреда ему уже причинить невозможно: поэтому я собрался с духом — будь что будет.