— Как будто сто лет прошло, правда? — Неловко улыбнулась Миша, посмотрев на маму, которая сейчас сидела напротив, утирая слезы уголком платка.

— Не сто. Всего каких-то полтора года. — Ответил отец таким тоном, который дал понять что для них эти «полтора года» ровнялись бесконечности. — И за эти полтора года ты не написала ни строчки.

— Фрэд… — Попыталась обуздать все возрастающий гнев отца мама.

— Нэн. — Перебил ее мужчина, кидая очередной взгляд в сторону Дэймоса, который предпочел стоять в стороне, следя за ними из тени. — Мы с твоей матерью, наверное, писем сто отправили. Представь, как это было нелегко — не получить ответа ни на одно.

— Фрэд…

— Нэнси, ты каждый месяц отправляла по конверту. И да, Миша, она бы отправила его и через неделю, и на следующий месяц. Это могло бы продолжаться бесконечно, потому что мы с твоей мамой чуть с ума не сошли, когда тебя забрали. И мы продолжали надеяться на твое возвращение. А ты…

— А я прогнивала в армии целый год. — Повысила голос Миша, думая попутно о том, что в прошлом никогда бы себе такого не позволила. — И если ты думаешь, что я позабыла о вас от безумного счастья и радости, что сопровождали меня весь этот год, то ты… крупно ошибаешься.

— О, так вот что это было полчаса назад. Мне довелось лицезреть твое безудержное горе.

Кровь бросилась к лицу. От этого воспоминания захотелось провалиться сквозь землю. И почему из всех людей, которые могли ее увидеть в той ситуации, из всех соседей и знакомых, на мнение которых Мише было наплевать, это оказался именно ее отец?

— Это не то…

— О чем я подумал. Конечно. А о чем я должен был подумать? По-моему, вариантов не очень-то много. Если, конечно, таким образом он не делал тебе искусственное дыхание, пытаясь привести в чувство, когда ты потеряла сознание от безумной печали и тоски по дому.

— Папа.

— Я, черт возьми, не прав?

— В чем ты меня пытаешься обвинить? В том, что я не писала? — Вскричала Миша, вскакивая со стула. — Каждую неделю, папа, по два листа. Но с чего ты решил, что мне кто-то позволил бы общаться с теми, кто мне дорог и чья поддержка может меня спасти? Вы были моей надеждой, моей силой, тем, что помогало мне вставать каждое утро и что помогало выживать. Потому что я понимала, что через пять лет мой ад закончится, и я смогу снова вернуться к вам.

— Доу все просчитал. — Всхлипнула мама. — Я знала, что он нам и этого не позволит. Ведь он нам даже проститься не разрешил… Все произошло так внезапно, так стремительно… Мы так испугались, дорогая, когда это случилось с тобой… и с нами. Узнали от соседей, что случилось… Я тогда подумала: Миша? Только не моя девочка! Чтобы ты могла кому-то навредить? Но их хлебом не корми, дай посудачить… Боги милосердные, шум вокруг этого дела не смолкал верных полгода. И каких только подробностей к этому «преступлению» не придумали наши кумушки… А мне приходилось выслушивать все это… за хлебом спокойно не выйдешь. Да и Роберту в школе досталось…

— Нужна мне эта школа. — Усмехнулся мальчик, который, наверняка, был точной копией своего отца в молодости. Те же карие глаза и каштановые волосы. — Там учатся и преподают сплошные придурки.

— Роб. — Окоротил его отец, выпрямляясь на своем стуле. — Вся наша жизнь пошла под откос…

— И ты меня в этом не смеешь обвинять! — Нависла над столом Миша. — Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти…

— Ты тоже не знаешь, через что пришлось пройти нам. — Отец использовал на ней один из своих грозных взглядов, которые действовали на его детей во все времена. — Обрати внимание, я и слова не сказал о том, что считаю тебя преступницей, как говорил на каждом углу Доу. Я прекрасно знаю, какой он ублюдок и какой ублюдок его сынок. Поверь, мне было очень тяжело смириться с таким положением вещей. Я целый месяц одергивал себя, когда замечал, как моя рука тянется к ружью. Но… Миша, я правда думал, что при первой же возможности ты вернешься к нам. И то, что я увидел…

— Ты хотел меня увидеть жалкой и забитой.

— Ну, извини, уж точно не сосущейся с этим… черт, почему он до сих пор находится в моем доме?! — Мама вздрогнула, положив ладонь на сжатую в кулак руку отца. — Лучше держись подальше от моей дочери!

— Папа…

— Если еще хоть раз я увижу…

— Дракон, тебе лучше уйти. — Кинула обеспокоенный, умоляющий взгляд на Дэймоса Миша.

— …рядом с ней, я тебе твой… — Фрэд поперхнулся воздухом, когда мужчина, которому предназначались все эти слова и еще те, которые он еще не успел произнести, внезапно исчез. — Святые небеса…

Послышался стук, — опрокинувшийся табурет — когда Роберт вскочил на ноги, чуть отходя назад и быстро осматриваясь. Мама всхлипнула, зажимая рот рукой.

— Боги поднебесной. — Прошептала женщина, продолжая смотреть в ту сторону, где еще совсем недавно стоял мужчина, чье присутствие основательно напрягало всю семью. И теперь выяснилось, что не без причин. — Демон…

— Темный. — Поправила Миша, со вздохом опускаясь обратно на табуретку. — И если бы он, папа, держался от меня подальше, я бы уже давно была мертва.