Фея Серебряного Озера набрала полные пригоршни воды. Тонкие струйки полились из её ладоней и запели:

— Золотые волосы, кудри забвенья! — пропела голубая струйка.

— Принц Теодор всё забыл! — откликнулась хрустальная струйка. — Забыл, забыл Белоснежку!

— Надо показать ему обручальное кольцо Белоснежки! — прозвенела синяя струйка.

— Человек, который это сделает, сгорит как соломинка! — отозвалась золотая струйка.

— Надо назвать имя: Белоснежка! И тогда он всё вспомнит! — пропела зеркальная струйка.

— Человек, который захочет это сделать, сгорит как соломинка… Как соломинка… — затихая, пролепетала самая тоненькая струйка, и всё смолкло.

Белоснежка наклонилась как можно ниже, стараясь получше расслышать голоса Поющих Струек.

А когда она подняла голову, то с изумлением увидела, что фея Серебряного Озера исчезла. Да и озера больше не было. Там, где только что плескались прозрачные волны, зеленела густая трава. Жужжал пушистый шмель, перелетая с цветка на цветок. А в руках у Белоснежки снова был клубок серебряной пряжи.

— Кудри забвенья… Сгорит как соломинка… — в смятении проговорила Белоснежка. — О Боже, я так и не узнала, где мой любимый!

Поздно вечером в замке Тэнтинель собрались у горящего камина все друзья Белоснежки.

Мышонок Обжоркин, как всегда, вскарабкался на атласный башмачок Белоснежки. Он вечно клянчил у неё лакомые кусочки, но сегодня отказался даже от крошек сладкого пирога.

Гномы сидели рядком на скамейке, свесив ножки в остроносых башмачках. А белка госпожа Пушистый Хвост пристроилась подальше от огня, оберегая свою пушистую шкурку.

Затаив дыхание, все слушали прерываемый вздохами рассказ Белоснежки.

Только король Унгер, совсем обессилев от печали, дремал в своём кресле.

— Поющие Струйки как будто задали мне страшную загадку, — в тоске сказала Белоснежка. — Золотые волосы, кудри забвенья… Человек сгорит как соломинка… Я так ничего и не поняла. Будто я брожу во мраке.

— Золотые волосы? — заинтересовался гном Умник-Разумник. — Постой, постой! В прошлое полнолуние заявился к нам в пещеру король Тираст. Да не один, а со своей дочерью Углианой-Медведицей. Мы позолотили её волосы. Так приказала королева Морганда. Куда денешься?

— Не пришло в голову, что это может кому-то принести зло, — мрачно добавил гном Ворчун. — Так уж устроена жизнь, вечно жди какой-нибудь напасти!

— Постой, постой, Белоснежка! — пискнул мышонок Обжоркин. — Тут на днях я навещал мою почтенную тётушку. Она не кто-нибудь, а повелительница всех мышей замка Мортигер. Так вот. Я слышал, как королева Морганда читала заклинание. Ух, как страшно! Я сам слышал: «Кудри забвенья!»

— Золотые волосы! — Белоснежка с волнением стиснула руки. — Так вот о чём говорили Поющие Струйки! Сдаётся мне, принцесса Углиана заколдовала моего любимого своими дьявольскими волосами. Я должна отправиться в замок Мортигер и всё разузнать.

— Прими мой совет, Белоснежка, — сказал гном Умник-Разумник. — Возьми с собой ожерелье, которое мы когда-то тебе подарили. Замок Мортигер недоброе место, будь настороже. Ожерелье может тебе пригодиться.

Король Унгер сонно зашевелился в кресле и открыл глаза.

— Что я слышу, дочь моя? Ты собираешься отправиться в замок Мортигер? Нет, нет, малышка! Ты такая хрупкая и нежная. Это слишком опасно!

Белоснежка наклонилась и поцеловала короля Унгера.

— Ах, батюшка, если я останусь здесь, я умру от тоски, — просто сказала она. — Так не лучше ли погибнуть, спасая своего любимого? Я отправлюсь туда, и да поможет мне Бог и все святые!

— Поющие Струйки… Тут есть о чём поразмыслить, — задумчиво промолвила госпожа Пушистый Хвост. Она на миг прижалась тёплой шелковистой головкой к щеке Белоснежки. Потом прыгнула на окно, скользнула вниз по гибким ветвям вьющегося винограда и исчезла в темноте.

— Надо всё как следует обдумать, — глубокомысленно сказал мышонок Обжоркин. Он, зевая и почёсывая животик, поплёлся к своей норке.

Последними покинули замок семь гномов. Уныло понурившись, они вышли из ворот. И пока они не скрылись в лесу, можно было разглядеть, как мигают в темноте их разноцветные фонарики.

Ранним утром Белоснежка постучалась в ворота замка Абламор. На ней было старое залатанное платье и деревянные башмаки на босу ногу. Лицо закрывала накидка с тёмным капюшоном.

— Не найдётся ли у вас какой-нибудь работы для меня? — смиренно попросила она. — Я согласна трудиться дотемна за один медный грош.

— Что ж, пожалуй, и найдётся. Можешь пасти овец здесь на лугу, возле этого зелёного вяза, — сказал старший слуга, а сам подумал: «Верно, девчонка так безобразна, что боится показать лицо. Ну да мне какое дело?»