На этот раз бармен не спорил. Он схватил деньги, лизнул по очереди каждую, проверяя, нет ли привкуса магии иллюзий, и с довольным выражением некрасивого лица поклонился.

– Я всё понял, вас никто не потревожит...

– Гасион, еще самогона! – взревел в этот момент сзади козлоногий выпивоха, плюхнувшись на табуретку рядом с вороном и крысой. – Я хочу раздавить эту бесхвостую мышь! – крикнул он и хлопнул рукой по барной стойке как раз в том месте, где только что сидел Степан. Но хозяин таверны уже успел привыкнуть к мысли, что Торл и крыса – его новые постояльцы, и потому быстро сдвинул их обоих к краю стола.

– Вот твой самогон, Валу, и пойди присядь, эта мышь нашего нового гостя, не будем обижать его, – он мило улыбнулся, обнажив длинные тонкие клыки и обняв за плечо пьяного демона, тем самым прикрыв собой новых постояльцев.

– Почему это я – мышь? – возмутился Степан, и в тот момент, когда бармен Гасион и козлоногий Валу обернулись, изумившись наглости человеческой души, Торл уже схватил его за шкирку левой лапой и уносил в комнату, ключ от которой теперь лежал у него в правой лапе.

Они пропустили так несколько лестничных пролётов, пока ворон не остановился на одном из этажей. Их комната была третьей с конца по левой стороне коридора. Прямо перед дверью Торл сбросил Степана на пол и сам уселся рядом, положив маленький, покрытый ржавчиной, ключ перед собой.

– Почему ты не откроешь? – спросил крыс.

– А ты видишь здесь где-нибудь замок? – хмыкнул Торл. Степан поднял голову вверх и рассмотрел дверь. Это была местами блестящая рыжеватая металлическая пластина с пятнами от пальцев рук, ног и копыт, плевками и грязью. Но без намёка на замочную скважину.

В это время Торл нагнулся к ключу, взял его в клюв и, запрокинув голову назад, проглотил. Потом поёжился под любопытным взглядом Степана, будто укладывая его в желудке поудобнее и, раскрыв крылья, довольно сказал.

– Открывайся!

И тут же большая металлическая дверь заскрипела и отворилась.

– Ловко, – выдал крыс и прошёл внутрь, переваливаясь с ноги на ногу.

Комната оказалась очень небольшой лишь с одной маленькой кроватью у левой стены, оклеенной старыми грязноватыми обоями под бамбук. На кровати была довольно толстая перина, набитая стриженой шерстью и большая круглая подушка синего цвета. Напротив входа – небольшое окно, из которого были видны соседние унылые дома и часть мостовой. На стенах облупившаяся краска рисовала картины плясок и пенных возлияний сатира и русалки. Под окном стоял металлический стол со следами лазурной эмали из такого же тонкого металла, что и вся таверна. Во многих местах он был гнутый, вмятины покрывали всю его поверхность. Рядом стояла пара более толстых стульев, чтобы выдержать объёмы даже очень внушительных постояльцев, и всё.

– Создаётся впечатление, что если на этот дом хорошенько дунуть, он развалится, – сказал Степан, одним прыжком забираясь на мягкую, но грязноватую перину.

– Вероятно, так и есть, – ответил Торл, взлетая на стол и осматривая вид из окна, – однако нам повезло, что брат Самигины держит именно это место. Если бы мы остановились в трактире поплоше, рисковали бы спать в общем зале, вместе с толпой вонючих бесов. И не известно, проснулись ли бы мы там вообще.

– А не проще бы тогда было остановиться на улице?

– Ты наверно не всё знаешь о местных правилах, раз спрашиваешь об этом уже который раз. И я, так и быть, тебя просвещу. Спать на улице запрещено законом. Если тебя найдёт один из демонов-охранников, рискуешь лишиться головы на месте. Хотя тебе – то это не принципиально, – махнул крылом ворон.

– Вообще-то умирать больно, – ответил крыс, – но откуда мне знать законы Падших?

Степан задумался.

– Вот, видимо, почему меня столько раз убивали во сне. Пару раз я успевал проснуться и видел громадные фигуры охранников, бицепсы в золочёных браслетах. Но разве я мог подумать?.. Какой дурацкий закон.

– Не скажи. Сами по себе демоны не спят. Это происходит только в случае, если демон сильно пьян, или чем-то отравился. Грибов Агриэля, скажем, объелся и лёг отдохнуть. Таких лежебок принято отлавливать под предлогом безделья и убивать. А мясо их идёт на корм во дворцы принцев.

– Очень гуманно, – заметил Степан.

– А чего ты хотел? Это Земля Проклятых.

– Кстати, у тебя из-под волшебного крыла еда, случаем, не сыпется? Я бы чего-нибудь съел.

– Тебе это вовсе ни к чему. Ты всё равно уже умер, – каркнул Торл.

– Но голод-то это не отменяет!

– Знаешь хорошую поговорку: “Хочешь есть – поспи”, не собираюсь я тратить на тебя последние деньги.

– Вот до чего ж ты противная птица!

– Не хочешь спать – дело твоё, а я сосну часок-другой, – сказал ворон и улёгся прямо на столе, сложив крылья и наклонив голову. Через пару секунд он закрыл глаза и не реагировал больше ни на один вопрос Степана. Крыс позлился немного, потом сделал пару небольших кругов по матрацу и тоже улёгся. Не прошло и десяти минут, как в комнате раздалось равномерное сопение дремлющего грызуна.