– Да! – воскликнула Саша.

– Есть разговор, – сказала Элизабетта и закрыла дверь трейлера.

Посетители фестиваля разбежались по территории, а самые преданные фанаты оккупировали ограждение технической зоны, поджидая кого-нибудь из Группы. Саша и Элизабетта в ее состав не входили, поэтому на спор двух девушек никто не обращал внимания.

– Как Мэгги? – восторженно спросила Саша

– Замечательно, ходит в школу, учится танцам, она получит достойное образование, и я уверена, она найдет подходящее занятие в будущем. Счастье Мэгги – наша общая цель, или как? – Элизабетта странно взглянула на Сашу, которая списала подозрения на сомнения.

– Мэгги – моя сестра, – заявила она. – Я обязана устроить ей счастливое детство, о прошлом она должна забыть.

– Ради этого не нужно подписывать контракт с корпорацией! – воскликнула Элизабетта, а Саша поняла ее настрой. – Оглянись, в трейлере ожидает выступления Группа, которую Льюис Пен испортил за десять лет. Ты, хочешь подобной судьбы? Скажи, ты уверена, что сможешь контролировать влияние Билли и других «Боссов»? Веста сказала, что твой контракт издадут с грифом «бессрочный». Льюис Пен не намерен наступать дважды на одни и те же грабли, и заручился возможностью списать тебя со счетов в любой момент, как он это сделал с Анри пару часов назад. Он не расстроился, сама знаешь, почему. Он обрадовался, но с тобой играть подобным образоя я не позволю.

– Я хочу славы! – воскликнула Саша. – Группу! Возможность закрывать крупные фестивали! Чтобы толпа пела мои песни, а я бы видела это и понимала – вот оно счастье. Признаюсь, что на первом выступлении я волновалась, Анри пришлось вытаскивать меня на сцену через силу. На втором во мне появились зачатки уверенности, а на третьем я не думала о реакции поклонников Группы. Я выступала и думала о толпе фанатов, которая пела с Анри. К зиме я получу собственных поклонников, и они будут восславлять мои песни. Предложение мистера Пена слишком заманчивое, я не смогла отказаться…

– Ты не можешь принимать такие решения самостоятельно, тебе шестнадцать. Я жалею, что позволила тебе ехать с Анри, не подозревая, к каким последствиям это приведет.

– Да, мне шестнадцать и я способна отвечать за свои поступки. Я ж на улице и не позволю кому-либо сломать мою карьеру. Мэгги ждать не может, я хочу независимости для нас…

Элизабетта моргнула, сделав вид, что намека Саши не поняла.

– Льюис Пен дал группе Анри путевку в музыкальный мир, а любовь публики он заработал без его помощи. Все, что наобещал Билли – радужные мечты. Если ты талантлива, то добьешься признания и успеха без связей корпорации. Обещаю, давить на тебя с этого момента не буду, решай сама, что важнее – дешевая слава или принципы. Но не забывай о моем влиянии и возможностях. Если ты намерена подписать контракт с корпорацией ради Мэгги, то знай, она не будет нуждаться.

– Нет, – Саша покачала головой. – Я хочу свободы, а стены твоего Золотого Дворца задушат меня, как и Мэгги. Я устроюсь и заберу сестру…

Саша вернулась в трейлер. Элизабетта безнадежно развела руки в стороны, определяя сколько времени потрачено впустую на бессмысленный разговор.

– Ты забыла, кто тебя с улицы вытащил? – крикнула она, но дверь трейлера с шумом захлопнулась. Элизабетта вздохнула.

«Нет, так не пойдет, я отвечаю за судьбу девочек и все решу сама».

Выступление на фестивале Анри записал в категорию лучших. Он смог выплеснуть на публику то, что в узких кругах называлось – «полное счастье». Элизабетта стояла за сценой, одетая в форму техника и охраняемая от посторонних взглядов рослой фигурой Рони. Анри наблюдал за ее реакцией боковым взглядом, и едва сдерживался, чтобы не вытащить на сцену и не поцеловать на глазах у многотысячной толпы. Выступление Саши протекало вяло, Анри догадался, что Элизабетта говорила с воспитанницей, и бросил на нее сердитый взгляд. Она развела руки и пожала плечами, завязав немой диалог между ними. Анри упрекал ее, что ей следовало дождаться конца выступления, а Элизабетта в ответ извинялась, что не удержалась из-за беспокойства.

Анри подошел к Саше и шепнул на ухо, что верит в нее. Первые минуты поддержка не имела успеха, Саша стояла у микрофона с кислым выражением лица. К середине выступления она раскрепостилась и спела так, что у публики дух перехватило от восторга. Никто не думал возмущаться, что поет не он, а она. Происходящее на сцене завораживало.

Затем настал его черед. Анри решил оторваться, как будто Группа играла последний концерт, и внимательно осмотрел толпу. Он не различал лиц, поднятых рук, хотя уверенно кричал, что видит всех – от первого ряда, до последнего. Из колонок зазвучал музыкальный проигрыш, украшенный его вокалом. Анри казалось, что он поет для себя, а публика восхищалась каждой пропетой им нотой. Элизабетта переместилась к большим колонкам, закрыв уши от невыносимого грохота. Звуки инструментов и вокал слились в кашу с трудно различимыми мелодиями, которыми накануне ее порадовал Анри. Обозреватели, стоявшие здесь же с блокнотами и фотоаппаратами, делали пометки и горячо обсуждали между собой ход выступления Группы. Элизабетту никто не замечал, зато она видела всех и бросала на них цепкие обиженные взоры.

«Бабушка не понимает, как я скучаю по статьям, журналу, Петеру, Жасмин. Я испортила не только свою жизнь, но и судьбу подруги. Жасмин – талантливая и добрая девушка, а слава, успех и большие деньги вскружили ей голову, благодаря мне».

Элизабетта помнила, как обещала Петеру писать статьи под псевдонимом об актуальной музыке и открывать новые имена. За время жизни в Золотом Дворце, она не написала ни строчки, а пластинки, присылаемые на почтовый адрес Энни, скапливались в отдельной комнате бабушкиного дома. Элизабетта и не думала заходить туда, чтобы воспоминания о прошлой жизни ее не тревожили. Они нахлынули здесь, за сценой. Элизабетте захотелось быть на месте журналистов. Она готовилась уйти, чтобы спрятаться в трейлере и пережить собственные неудачи, как вдруг появился Анри. Его руки тянулись к ней. Он снял с головы нелепую черную кепку, надетую задом наперед, бесформенную куртку со странной надписью большими буквами, и вывел на сцену. Группа ждала сигнала, и когда он был получен, музыканты заиграли мелодию самого романтичного и известного в мире танца. Анри закружил ее подобно юле. Она догадалась, что танец – импровизация возбудил в нем желание доказать любовь к ней, но горячий взгляд напомнил о предательстве, обидных словах Аннет и подверг сомнениям.