Высокий красивый азербайджанец, которого густая, пышная копна черных волос делала еще выше, потряхивал головой, улыбаясь не то в ответ на досаду Емчинова, не то каким-то своим веселым мыслям.

— Куда спешишь? — говорил он мягким, ленивым голосом, выговаривая по-кавказски букву «е», как «э», и показывая ровные белые зубы. — Семен Алексеевич не иголка, не пропадет. Успеем.

— Вот он! — тихо сказал Емчинов и повернул назад.

Тот, кого они искали, стоял перед третьим плацкартным вагоном, рядом с сундуками, вокруг которых суетились их хозяева — дагестанцы в высоких бараньих папахах.

Это был пожилой черноглазый человек с широким здоровым лицом, как бы открытым для всякого впечатления, хорошего или дурного, и готовым мгновенно нахмуриться или проясниться. Он стоял так спокойно и буднично, что можно было подумать, будто он здесь свой человек и давно привык к голубому здешнему небу, зданиям из серого камня и резкому ветру, обдувавшему его смуглые щеки.

Он сделал несколько шагов навстречу азербайджанцу, протянул ему руку и улыбнулся всем лицом — глазами, губами и морщинками у глаз, как будто хотел сказать: «Ты такой славный, красивый парень, верно, ты скажешь мне что-нибудь приятное».

И азербайджанец — управляющий Сураханским трестом, приготовивший к приезду наркома пространный доклад о механизации района и все время думавший об этом докладе, вдруг неожиданно для себя ответил совсем не по-деловому:

— Не узнал тебя, Семен Алексеевич, счастливым будешь!

Емчинов стоял позади маленькой группы, образовавшейся вокруг наркома, и с приятной, радостной улыбкой прислушивался к тому, что говорил азербайджанец и что отвечал ему нарком. Его занимал вопрос, узнает или не узнает его Семен Алексеевич, отличавшийся, по слухам, удивительной памятью на лица. В прошлом месяце нарком снял с работы начальника главка Татарова и теперь мог припомнить, где и когда видел Григория Романовича; это могло возбудить у него неприятные воспоминания. На всякий случай Емчинов решил не попадаться без нужды на глаза наркому. Он заложил руки за спину, крепко сплел пальцы, вытянул шею и прислушался.

— Мастер Парфенов где теперь, все там же? — спрашивал Семен Алексеевич, поворачивая во все стороны оживленное лицо. — Надо его повидать, непременно! А Шеин? Я его видел в Москве на слете. Что же он?

— Парфенов у меня на четвертом промысле бурит, — отвечал азербайджанец. — А Шеин вот у него в Рамбекове.

Нарком посмотрел в сторону Емчинова и встретился с ним глазами.

— «Рамбеконефть»? — спросил он быстро. — А что, проложили уже к вам электричку? Давно пора... Да что же мы стоим, товарищи! — прервал он свои расспросы. — Я думаю, у вас времени мало. Вечером соберемся в комбинате, а сейчас надо ехать.

«Не узнал, — думал Емчинов, направляясь вслед за наркомом к служебному проходу. — Если бы узнал, то тотчас пожелал бы уточнить, где и когда встречал. А то, видно, я для него новое лицо». Успокоенный этим, он захотел быть поближе к гостю. Обогнал азербайджанца и пошел рядом с Семеном Алексеевичем. На площади перед вокзалом они постояли немного. Какие-то люди в кожаных пальто спорили вполголоса о том, хватит ли машин и кому с кем ехать.

Семен Алексеевич задавал вопросы, быстро, живо взглядывая на собеседника. Его глаза, казалось, говорили: «У меня нет времени узнавать вас подробно, я стараюсь схватить главное и потом отгадать остальное».

Семен Алексеевич обратился к азербайджанцу:

— В прошлом году Парфенов давал проходку в среднем шесть тысяч на станок-месяц. А что показали в этом квартале другие мастера?

— Парфенова пока никто не перекрыл, — ответил азербайджанец, бессознательно придавая голосу восторженное выражение. — Таких мастеров, как Парфенов, надо поискать.

— А это хорошо или плохо? — спросил Семен Алексеевич.

Азербайджанец недоуменно посмотрел на наркома, помолчал и ответил уже другим, озабоченным голосом:

— Плохо, конечно. Я хотел сказать, что Парфенов замечательный мастер. Но почин его мы еще не вполне освоили. Нет, не освоили. — Азербайджанец как бы спускался вниз по ступенькам, и с каждой ступенькой голос его звучал тверже и искреннее. — Понимаешь, одно дело рекорд, а другое — повседневная норма. Тут много мелких причин мешает — плохая связь между цехами, отставание подготовительных работ к бурению, нечеткое разграничение ответственности и многое другое. Мы говорили об этом с Парфеновым. Пожалуй, тут нужна организационная ломка.

— Завтра же повидаю Парфенова и Шеина, — сказал Семен Алексеевич, и по лицу его было видно, что он доволен ответом азербайджанца. — Надо укрепить положение мастера, — как ты думаешь?

— Обязательно надо укрепить — ответил азербайджанец. — У меня в докладе уже намечено кое-что...

В докладе, подготовленном сураханским управляющим, ничего такого намечено не было, но там были изложены факты, подкреплявшие мысль наркома, и управляющему казалось, что эта мысль приходила ему и раньше в голову.