— Ты вообще нихрена не знаешь, Влад Каминский. И я нихрена не знаю. Мы почти на равных. Ты прокололся только сейчас. Но партия еще может быть сыграна. Туз бубен!

Господи, что я делаю? Зачем я это делаю? У меня есть шанс снова стать женщиной! Живой, любящей и любимой. Забыть. Поверить. Зачем я вколачиваю гвозди в крышку этой возможности? Зачем? Неужели Дима этого стоит? Неужели он? Или я делаю это ради Таира? Или ради Ли? Ради чего? Я больше всего на свете хотела бы отыграть назад, откатиться до последней релизной ревизии*… Но карте — место*. Жизнь играет с нами в самого злого строгача*. Я ждала. Каминский выбирал карту.

— Я играю. Валет!

Господи, как он хорош, как он хорош, Влад Каминский! Он играет со мной в деберц* своими чувствами! Какая ирония! Для деберца нужны четверо, и у меня они есть: я, Влад, Таир и Ли. Неужели обязы* мои? Неужели я должна буду решать? Призрак Дмитрия Ивановича Кравцова заглядывает сейчас в мои карты и ждет. Я…

— Стой! У меня больше нет козырей, Вероника. Только я сам. Давай же, давай, скажи, что у тебя больше нет тузов!

— Мне нравится наш разговор, Каминский. Мне нравится, как ты играешь. И мне нравится твоя идея. Давай познакомимся, — сказала я, пряча в рукав туз пик.

***

Каминский ворвался в гримерку и взял быка за рога. А точнее — Кота за яйца:

— Кот! Ты пил?

— Нет, а что? — встрепенулся тот.

Solid-ы сидели вокруг на разномастных стульях и точили приготовленные Котом бутерброды. Среди кружек с чаем имели место банки пива и пластиковые стаканчики из-под чего покрепче. Жюли не было, и это меня даже удивило.

— Вероника, ты есть хочешь? — спросил Каминский и засунул в рот сразу пол бутерброда. Я была не особенно голодна, во всяком случае, не думала об этом, пока не увидела, как Влад ест. А когда увидела, сразу вспомнила, что ела последний раз в обед, а сейчас уже девять. Так что я не стала выделываться и схватила с тарелки бутерброд. Каминский одобрительно помычал с набитым ртом и вытащил из недр пакета банку пива. Вскрыл и протянул мне. Я благодарно кивнула, не прекращая жевать. Каминский взял банку и для себя, отхлебнул, проглотил и снова обратился к Коту:

— Отвезешь меня на Петрово поле?

— Отвезу, конечно, — улыбнулся Кот как-то подозрительно хитро. Я, разумеется, была не против попробовать в койке самого Каминского, но наша с ним игра не предполагала таких внезапных ходов. Так что его планы насчет Петрова Поля меня насторожили. Впрочем, оказалось, что это я — испорченная и развратная личность, а Славичек — чистый романтический мальчик. Я как раз начала второй бутер, когда он соизволил мне объяснить:

— Поедем в Петровский сад. Покажу тебе кое-что.

Ну, то, что я ожидала увидеть, вряд ли будет предъявлено мне прямо на аллее парка, так что я кивнула — рот мой был занят бутербродом. Каминский попытался мне улыбнуться, но из этого ничего не вышло, потому что его собственные хлеб, сыр и колбаска вознамерились сбежать у него изо рта через эту улыбку. Я захрюкала, глядя как он ловит беглецов и запихивает их обратно в рот. Следом за мной заржали и музыканты.

— Это, кстати, группа Silver Solid, — Влад обвел своих музыкантов широким жестом, — Паша — ударные, Олег— соло, Женька — бас, Эдик — клавиши.

По мере того, как он говорил, музыканты кивали, махали и улыбались. Я тоже кивала и улыбалась, усилено при этом жуя.

— А это, мужики, Вероника. Мы с ней в театре играем, — и положил руку мне на талию. Ну, все понятно, короче. Solid-ы улыбались так, что я невольно покраснела. Чертов Каминский. Но деваться некуда – если я хочу познакомиться с ним, мне придется познакомиться с делом его жизни. Так что я терпела, краснела и жевала, жевала…

Каминский расправился с пятым или шестым бутербродом и отряхнул руки:

— Все, Кот, поехали.

Кот, продолжая подозрительно лыбиться, взял с вешалки куртку. Влад бросил ему ключи, вынул из пакета еще четыре банки пива и картинно поклонился своим музыкантам:

— Наше вам с кисточкой, мужики! Отработали зачетно, увидимся во вторник на репе. И Паша, ты помнишь, что в субботу стартует тур? А ты завязываешь в четверг, не позже!

— Да пошел ты в задницу! Я сказал тебе? Ну и все! Нехер меня подкалывать, трезвенник, блин! — окрысился Паша.

Но Влад уже уходил, волоча меня на буксире, вслед за Котом. На служебной парковке Дворца Спорта мы сели в пыльный Туссон — Кот за руль, мы с Владом на заднее сиденье. И поехали. Кот врубил магнитолу, салон наполнился великолепным симфоник-металлом Nightwish. Это было еще более омерзительно романтично, чем наш разговор с Владом в курилке — мчащийся по вечернему городу паркетник, сногсшибательный вокал Тарьи Турунен из колонок, теплая ладонь того-самого-Каминского на моем колене… Короче, меня не просто катали, меня укатывали. А я и рада была, честно говоря. Ведь только мне решать, когда с Владом все станет как обычно…

Кот подрулил к памятнику и припарковался прямо под знаком «остановка запрещена». Тоном заправского таксиста он поинтересовался у Влада:

— Вас ждать? Забрать?

— Не надо, отгони ко мне во двор, не в падлу?

— Лады, — покладисто согласился Кот.

— Я заскочу за ключами, если что, оставишь матушке своей, ладно? Спасибо, брат!

— Херня война, Влада, главное — маневры!

И Кот укатил, напоследок просигналив нам нечто веселенькое.

Каминский взял меня за руку, и мы пошли в Петровский сад. Сентябрьский вечер был сказочно хорош: было тепло, прозрачный воздух сладко и горько пах ранней осенью, старые чугунные фонари на алее освещали рано пожелтевшие каштаны… Мы шли и молчали. Какое-то время. Я даже закурила от неловкости. Дурацкая затея – играть с ним. И сама я — дура…