— Вера, Верочка… маленькая моя, любимая моя девочка… Ну тихо, всё… всё… — уговаривал он меня, хоть я не плакала и не билась, а только прижималась.

Минуты через две меня попустило. Судорожное объятие превратилось в просто объятие, я подняла лицо и прикоснулась губами к его губам.

— Это ты?

— Как видишь, — улыбнулся он, руки скользнули ко мне на бедра, я обхватила его за шею, а он поднял меня, — куда тебя отнести?

— В спальню, — заявила я и снова прижалась к нему. Грохоча подкованными каблуками по ламинату, он понес меня в спальню. Сел на кровать, поцеловал мою шею и плечо. Я сидела на нем верхом и все не могла отпустить. Все прижималась, все вдыхала запах полыни. И все яснее понимала, что сейчас будут слова.

— Вера… Что-то случилось?

— Нет, — соврала я.

— Ты помнишь, что я люблю тебя?

— Помню, — я нашла мочку его уха и прихватила ее губами. Серьга царапнула меня, немного отрезвив.

— Ты точно не хочешь мне объяснить? Я волнуюсь как-то. Ты видела призрак старушки, невинно убиенной черными риэлторами в этой квартире?

— Нет, — я улыбнулась невольно, и он почувствовал мою улыбку.

— Тогда ты сожгла ужин и расстроилась?

— Нет, — я снова улыбнулась ему в ухо.

— Ты думала, что пришли мои фанатки выбивать тебе зубы?

Он смешил меня, но, тем не менее, он хотел знать, что случилось.

— Я видела призраков, ты угадал. Моих собственных. Подержи меня еще, ладно?

— Ладно, — и он прижал меня к себе и даже стал покачиваться легонько, будто баюкая.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться настолько, чтобы отпустить его и встать. Влад посмотрел мне в лицо без улыбки и констатировал:

— Всё. Тогда я раздеваюсь, и ты кормишь меня ужином, да?

— Да. Я нашла твою рыбу.

— О боже! Нет! Зачем ты рылась в моих вещах? Теперь, когда ты знаешь про рыбу, мне придется тебя убить! — страшным голосом прокаркал Каминский, стаскивая куртку и джемпер. Что за манера рассекать по квартире в одних джинсах? Я рассмеялась от облегчения. Ну и немножко от шутки про рыбу тоже.

Мы поужинали, Влад все время улыбался, жадно пожирая ту самую рыбу, но на дне его глаз мне чудилась скрытая тревога.

— Красота, — заключил он, откидываясь на стул и пододвигая к себе чашку чаю, — ты просто гений в вопросах рыбы, Вера.

— Еще слово о рыбе и мне придется тебя убить, — предупредила я его, собирая со стола тарелки.

— Чем займемся? Хочешь в «Роджер»? Или просто покатаемся? Или посмотрим фильм?

— Ага, посмотрим фильм, потом наденем полосатые пижамы, ляжем в кровать, ты будешь читать газету, а я — любовный роман!

Влад засмеялся, взял тарелки из моих рук и поставил в раковину:

— Классная идея, только пижамы можем не надевать, а в кровать я согласен пойти. И даже без фильма. Поедем в «Роджер»?

— И ты там будешь щебетать с фанатками, а музыканты твои смотреть на меня прищурясь и кивать понимающе, а я буду краснеть и давиться пивом? Нет, нет и нет! Лучше спой мне песню. Помнишь, ты хвастался, что написал песню?

— Хорошо, только на акустике.

Мы пошли в спальню, он снял со стены акустическую гитару, взял пару аккордов, подстроил и сказал:

— Песня про тебя, только я не придумал название. У меня вечно затык с названиями. Слушай.

И запел:

«Ты — ветер. Я ловлю тебя сачком,

А ты, смеясь, проходишь сквозь ячейки.

Ты ходишь по паркету босиком

И пальцем на стекле улыбку чертишь…

Ты пахнешь сладко — кофе с молоком,

Звучишь, как птичье пенье на рассвете,

Ты — ветер. Я ловлю тебя сачком.

Напрасный труд ловить тебя: ты — ветер.

Ты — ветер. Просто воздуха поток,

Струящийся сквозь сетки и ловушки.

Я пью из губ твоих — всего один глоток.

Ты — ветер. Я проветриваю душу…

Ты — ветер. Ветер, пахнущий весной.

Ты — ветер, приносящий вдохновенье.

И я прошу тебя — побудь со мной,

Пока не сменит ветер направленье…

Ты — ветер…»

Каминский выдал умопомрачительное переборчатое соло и опустил гитару. Я сидела, пришибленная услышанным, пребывая в прострации, наполненной ветром и льдинками его глаз.

— Что, не нравится? — спросил Влад и улыбнулся, потому что сам прекрасно знал, что спрашивает ерунду.

— Ты… Это… Это непередаваемо, Влад! Это так… я… просто не нахожу слов! Можно, я немного помолчу?