О боже, теперь все решает секунда, и пожалуйста, пожалуйста, пусть я успею раньше!

— Извини, Никеша, я че-то, правда, загоняюсь. Прости! Увидимся на работе.

ЙЕССС! Я успел! Успел раньше него! Пусть он остается, в чем лично я сомневаюсь, пусть! А я поеду и останусь при своих позициях, так-то!

Я выскочил в прихожую, пытаясь перестать самодовольно ухмыляться. И услышал то, чего никак не хотел бы слышать:

— Каа, где твое кольцо? — спросила вдруг Никеша таким потерянным голосом, что меня всего скрутило.

— Там, где ему давно пора было оказаться. Я не уйду, не надейся.

И тишина, разбавленная только шорохами. Он ее там целует, сука! Я сжал кулаки и развернулся к кухне. Стоп! Стоп, истеричка! Назад! Домой! Если я сейчас сунусь со своими кулаками, я точно в жопе.

И я вышел из квартиры, бесшумно прикрыв за собой дверь, спустился вниз, сел на мокрую скамейку и закурил. Мне было плохо. Так плохо, что просто некуда бежать. Мне было отвратительно, как в детстве, когда мама отказывается купить паровозик, сколько не валяйся на полу в магазине. И даже еще хуже, потому что паровозик уже купили другому мальчику, и он, самодовольный хозяин, идет мимо тебя к выходу, прижимая свое сокровище к груди.

Вот так я себя и чувствовал, когда подъездная дверь снова открылась, и оттуда вышел музыкант. Паровозика при нем не наблюдалось, да и выражение лица было далеким от самодовольства.

Музыкант подошел и уселся рядом со мной. Закурил. Я молчал и думал: «Интересно, если я выбью ему зубы и сломаю нос, Ника будет его любить по-прежнему?» Он, наверное, думал о том же.

— Давай подеремся? — вдруг предложил он мне, — Подеремся, слышишь? Хоть что-то сделаем, раз так ничего у нее и не добились.

— Давай, — согласился я. Очень хотелось узнать, почему он тоже ушел. Но я молчал.

— Почему она тянет кота за хвост? Как ты думаешь?

— Потому, что влюблена в Ли, может быть?

— Бред. До сегодняшнего вечера мне казалось, что она влюблена в меня. А тут ты, падла.

— Веришь, я тоже не в восторге был увидеть твое хлебало.

— Я бы тебе с наслаждением вмазал, веришь?

— И я тебе. Давай уже подеремся, а то жопа мерзнет, — я встал со скамейки, отряхивая мокрые джинсы.

— Давай, — вздохнул он, и тоже поднялся.

Мы постояли друг против друга минуту, и снова сели на скамейку.

— Выгнала? — спросил я, уже даже не злорадно, просто к слову.

— Попросила уйти. Сказала, что хочет побыть одна. А ты молодец, быстро сообразил насчет извиниться и свалить. Остался весь белом.

— А согласись, идеи у нее? Насчет деберца с Ли и групповухи? Я аж представил!

— Да у меня бы никогда в жизни не встал на это чудовище! Я уже молчу про тебя!

Мы заржали. Два идиота. Два влюбленных идиота. Самцы, и все такое. Заговорщики!

— Слышишь, — сказал я сквозь смех, — а как мы узнаем, что Марго нейтрализовала Ли?

— А хрен знает, не у нее же спрашивать? Представь себе этот разговор! А-а-а, блин, не могу!!!

И нас снова скрутило в приступе истерического смеха.

— Ты за рулем? Пошли, выпьем. Я еще в жизни не бухал с соперником. Да что там, у меня еще в жизни не было соперника! Я же Таир Агаларов, девичья погибель!

— Веришь, та же херня, — прохрюкал музыкант, утирая морду рукавом.

Мы покинули мокрую лавку и двинулись по пиву…

Реверс:

— И что теперь? — спросила Марго.

— А что бы ты хотела? — ответила Ли вопросом на вопрос.

— Тебя. Всю тебя. А ты?

— И я.

— А Вероника?

— А что Вероника?

— Ты ей скажешь?

— Скажу. Только не представляю, как.

— Мне кажется, она даже не заметит. У нее кроме тебя хватает проблем. Такие славные парни. Таира жалко. И особенно жалко Каа, он заслуживает счастья, он и так настрадался.

— Почему мне сейчас наплевать на это? Зачем мы это обсуждаем? Поехали домой, Марго.

— Нет, поцелуй меня снова.

Ли поцеловала. Снова и снова.

*дебчик – деберц, карточная игра на четверых.

Глава 25.

Аверс:

— Там, где ему давно пора было оказаться. Я не уйду, не надейся, — сказал Влад и вцепился в меня, впился губами в губы, присосался, как пиявка, черт бы его побрал!

О, господи, он меня ревнует! И целует. Не орет, что я прошмандовка, не поворачивает все так, чтобы я ползала за ним и уговаривала. А целует. И это так… черт, это так приятно! Это так необычно. Он целуется, как я даже не знаю кто — я, даже на эмоциях от происходящего цирка, поддалась соблазну и ответила. И услышала, как тихо закрылась дверь за Таиром.