Корхов попросил соединить его с Москвой, с посольством Российской Империи. Там работал его старый друг Шумаев Виталий Андреевич. Он также начинал как полицейский, но потом перешел на дипломатическую работу. И сейчас являлся Первым советником посольства. На звонок своего приятеля Шумаев отреагировал сдержанно и немного настороженно.

— Ты будто не рад? — буркнул Корхов.

— Рад. Но ведь просто так не позвонишь. Опять пристанешь с какой-нибудь проблемой?

— Да, Виталий, нужна твоя помощь.

— Так и знал.

— Перестань ворчать. Нисколько не изменился. Наоборот, чем дальше, тем становишься капризнее. Эдакий занудливый старикашка.

— Сам статный молодец! Говори, чего надо?

Анатолий Михайлович рассказал про Валентину, что она никак не может дозвониться до дому. Возможно, повреждение на линии. Но.

— Ты ведь знаешь, я не верю случайностям.

— А от меня что требуется?

— Нельзя выяснить, что с этим профессором?

— И как ты себе это представляешь? Если я им заинтересуюсь, как сотрудник иностранного посольства, его ждут большие неприятности. Связь с иностранцами! В СССР за это по головке не погладят.

— А ты зайди к нему как частное лицо. И не говори, что иностранец.

— Ну ладно!.. Диктуй адрес. Ленинский проспект, дом 13. Завтра зайду.

— Сегодня.

— Только не сегодня.

— Именно сегодня. Завтра она возвращается обратно.

— И что?

— Может, ей не стоит этого делать?

— Хорошо, — вздохнул Виталий Андреевич. — Загляну к ним сегодня. Но ближе к вечеру. Сейчас, извини, работы столько!

— Хорошо, вечером. А вообще как дела?

— Вспомнил! Честно? Хреново.

— Что так?

— Обстановка в Европе и мире слишком сложная.

— И у меня в Старом Осколе она не лучше, — коротко ответил Корхов.

Виталий Андреевич надел серый костюм, и теперь — небольшого роста человек в очках, он выглядел неприметно. Никто не обращал на него внимания, пока он добирался до нужного дома. Рядом — небольшой дворик, где резвится детвора, все выглядит чинным и спокойным.

Однако опытный разведчик Шумаев сразу почувствовал, что спокойствие обманчивое. Словно невидимые глаза наблюдали за ним.

Он осторожно обернулся. Женщина в беседке вроде бы читает газету, на самом деле ее взор выхватывает малейшие детали окружающей обстановки.

«Или мне это только кажется?»

Нельзя останавливаться, привлекать к себе внимание. Серый человек в пенсне, больше похожий на «ученую крысу», он прошмыгнул в подъезд. И — новый незаметный взгляд в сторону беседки. Женщина окончательно оторвалась от газеты.

Четыре квартиры на этаже, нужная ему — на четвертом. По лестнице вверх!

Второй этаж. Перегнувшись через перила, Виталий Андреевич наблюдал за входной дверью. Женщина из беседки открыла ее.

«За мной следят? Нет, не конкретно за мной, а за каждым, кто появляется здесь».

Шумаев раздумывал, как повести себя дальше. Если всему «виновник» профессор Репринцев, то он лишь навредит ему и раскроет себя. Но он рискнул, поднялся выше по лестнице.

Третий этаж. Шумаев прислушался: внизу хлопнула дверь и смолкли шаги. Виталий Андреевич вторично подумал, не ошибся ли он на счет той женщины? Вдруг это просто соседка?

Четвертый этаж. Вот и квартира Репринцевых. На стене табличка с фамилией и инициалами хозяина. Шумаев выждал паузу и позвонил.

Молчание — тягостное и страшное. «Почему я решил, что оно тягостное и страшное?» Он никогда бы не ответил на этот вопрос. Подсказала интуиция разведчика.

Виталий Андреевич позвонил в соседнюю квартиру. Дверь долго не открывали, наконец, осторожный голос произнес:

— Вам кого?

— Не будете ли столь любезны переговорить со мной? — деликатно произнес Шумаев.

Дверь открылась, на пороге стояла девушка лет шестнадцати, она вопросительно посмотрела на визитера. Виталий Андреевич легонько кашлянул:

— Я, собственно говоря, к профессору Репринцеву. Звоню, и не его, ни супруги. Не подскажите, когда они появятся?

Он заметил в глазах девушки ужас. Она не ответила, только отрицательно покачала головой и быстро прикрыла дверь. Шумаев догадался: что-то случилось. Скорее всего, профессора арестовали. А что с его женой?

Виталий Андреевич спустился вниз. Женщины с газетой в руках не было ни в беседке, ни вообще поблизости. Зато невдалеке усердно мела улицу толстая дворничиха. Шумаев подошел к ней.