Однако, несмотря на все мои убеждения, Зевс продолжал настаивать на своей параноидальной теории о неких третьих силах, манипулирующих хиронцами. А уж то, что ритуалы аборигенов паранормальные, в этом, говорил Зевс, изначально никто не сомневался, иначе бы антигравитационные устройства не выходили из строя. Но о природе пространственных завихрений лучше скажут учёные, когда детальнее изучат принесённый нами чёрный конус . Собственно для чего мы и пустились в экспедицию…

— А я вот, не дождавшись ученых, могу уже сейчас объяснить, списав перебои в связи на то, что сигналы не могут проникнуть через барьеры, разделяющие параллельные миры. Антигравитационные устройства выходят из строя, потому что они сами по себе являются приборами искажающими континуум. Не удивительно поэтому, как наложение другого искажения пространства-времени аннигилирует эффект антигравитонов . Вполне возможно, что для параллельных миров требуется перенастройка антигравитонов на какую-нибудь иную частоту…

— Но это всё предположения и гипотезы, пока научно не доказанные. А вот, что касается третьих сил, то я здесь скорее основываюсь на выводах специалистов, которые проанализировав неподатливость хиронцев к восприятию нас в качестве своих богов, пришли к выводу, что такое возможно лишь в том случае, если на хиронцев уже оказывается влияние со стороны других высокоразвитых существ…

На этих словах наш диспут с Зевсом оборвался — из земли выпрыгнул спиралехвост. Я это решил, вне всякого сомнения, потому что за последнее время достаточно от них натерпелся. Однако моё зрение словно говорило иное. Вообще-то была ещё ночь и темнота не позволяла, как следует разглядеть «прыгунов». Во мраке я различил лишь тени, неотчётливые силуэты, хотя мог поклясться, что это они. И в то же время это были не спиралехвосты.

Так из земли выпрыгнула тень, и невероятным образом пролетев сквозь металлический костюм Зевса, упала в землю. Но меня смутило не меньше, когда через секунду другая тень, выпрыгнувшая из земли, прошла меня насквозь. В момент условного касания, она как бы замедлилась, при этом я почувствовал дискомфорт, что-то вроде спазма в брюшной полости. И когда тень вышла из меня, а это произошло за считанные мгновенья, и плюхнулась обратно в землю, то я испытал облегчение, но и с тем некоторое опустошение, словно призрак вытянул часть жизненной силы.

Пять минут спустя снова последовали выстрелы из земли, а потом ещё через час. И тут я сообразил, и сказал Зевсу:

— Это, несомненно, спиралехвосты. И тени от них подтверждают только одно — мы уже в другом пространственно временном слое, в котором виден и наш прежний мир, только он выглядит иначе, разряжённее, как совокупность голограмм, всё же ещё довольно плотных.

— Если даже и так, то всё равно эти спиралехвосты — самые вредные и назойливые существа — настолько вживлены в пространство, что даже здесь не дают нам спуска. И как вообще они продолжают нас чувствовать?

— По всей видимости в том мире от нас сохраняется некий шлейф, и находясь под землёй, они всё ещё ощущают наше движение… Или спиралехвосты специально заточены на то, чтобы охотиться на живых существ в подпространстве. — Говорил я свои высоко-абстрактные догадки без особой радости, поскольку через меня к этому времени пролетел не один десяток этих энергетических вампиров. И после каждого их пронзания, моё утомление, умноженное бессонной ночью, только нарастало.

Следующие три часа я шёл, стараясь ступать как можно тише, не проронив ни слова, экономя жизненные силы. Так мы с Зевсом прошли километров пятнадцать, следуя за силуэтами хиронцев в ночном небе. Они изредка облетали нас, посматривая на наше состояние, и снова уносились вперёд. Вскоре силуэты хиронцев на высветляющемся небе стали различимее, а затем из-за горизонта показалось солнце.

Это новое солнце и новый восход оказались совсем не такими как прежде. Диск светила явно был больше, и кромка его отдавала изумрудно-зелёным свечением, а сам лик светила источал неоновые лучи. Эти первые ярко-синие лучи осветили всё вокруг, и тут я увидел под ногами вместо привычного пустынного песка — покров напоминающий ковёр из пожухлых листьев, или фиолетовых хлопьев-черепиц. Только зыбкое ощущение от этого под ногами не переменилось. Взглянув на себя и Зевса, совершенно точно уловил свечение вокруг тел, наподобие коконов — то были биополя, которые в данном измерении отчётливо просматривались.

На поверхности дредноута босса появились фосфоресцирующие прожилки и пятна. На моём костюме этих светящихся прожилок было немного, и они светили очень тускло. Я сразу сообразил, что так в новом пространственном слое визуализируются электрические токи. И то, что заряды в моём костюме практически иссякли, я начинал чувствовать всем телом:

Едва справлялась система охлаждения и вентиляция. Мне стало значительно труднее передвигаться, конечно, из-за возрастающего утомления, но ещё и потому, что костюм отяжелел от впитанного пота. Запасы воды подходили к концу. У меня и Зевса оставалось по бутылю сока грибовидных деревьев, потому что мы не могли попасть в подпространственные хранилища. А солнце как назло набирало обороты, и даже в новом сине-зелёном мире пустыня оставалась мучительно знойной.