– Это все тоже часть базы?
– спросила я.

– Нет. База только там. Эта часть города была эвакуирована. Красная зона.

Мои брови сошлись на переносице.

– Вы хотите сказать, что сейчас мы не на территории базы?

– А ты сообразительная, - с издевкой произнесла женщина.

Меня охватило волнение.

– Как часто вы сюда выходите?
– спросила я.

– Каждый раз, когда мне нужно вывозить отходы.

Я сморщилась от этого сравнения.

– И вам никогда не хотелось просто продолжить идти?

– Мне всегда этого хочется.

– Тогда почему вы все еще здесь?

Она повернула ко мне свое усталое лицо.

– Если бы там меня что-то ждало, я бы уже давно ушла.

Она задумчиво на меня посмотрела, оценивая мои намерения. Очевидно, мои мысли были так же прозрачны, как ее глаза.

Дома есть Бет. А Ребекка в опасности. Я могла бы пригодиться Уоллису и сопротивлению, и как я могу не помочь им после убийства мамы? Существовало слишком много людей вроде меня, людей, которые не знали, сколько смерти несет МН. И слишком много мертвых людей, чьи любимые все еще надеялись на воссоединение.

Мне нужно было сделать что-то, что угодно, каким бы незначительным это ни было. Ради мамы.

Если я побегу сейчас, Далиле нужно будет пройти менее десяти футов, чтобы поднять тревогу в пропускной будке. Но Такер сказал, что до моего суда было еще три дня. Если я заслужу достаточно доверия, чтобы меня выпустили сюда одну, то, возможно, смогу убежать.

– Хочешь пулю в спину, а?
– Она не ждала ответа.

Далила потащилась вниз с холма. А я последовала за ней, строя планы.

* Город в штате Северная Каролина.

Остаток дня Далила не заговаривала со мной. Когда дневная смена подошла к концу, она поручила мне сложить полотенца в кладовой, даже не потрудившись скрыть свое раздражение от того, что меня не вернули в камеру.

Сирена возвестила комендантский час, и электропитание переключилось на резервный генератор. Однако это мало кто слышал: за исключением охранника на лестнице, коридор был уже пуст.

Такер заканчивал работать с какими-то документами, когда я наконец дотащилась до его кабинета.

– Чего тебе надо?
– спросила я.

Он вытащил из кобуры пистолет, и я подумала: "Вот и все. Он собирается меня убить". Я приготовилась к боли, которая неизбежно должна была последовать. Но вместо этого он положил оружие в сейф в дальнем углу комнаты, запер его и опустил ключ в ящик стола. Я глубоко вздохнула, вновь наполнив легкие воздухом. Он подождал мгновение, разглядывая меня с непонятным выражением.

– Ты же не замужем, верно?
– Он сказал это так, как ребенок десяти лет говорил бы о брокколи.

Я почувствовала, как по коже пополз легкий румянец - напоминание о том, что я все еще была живым человеком.

– Нет.

– Тогда к чему кольцо?

Я почти удивилась, увидев, что оно все еще у меня на пальце.

– Ни к чему. Просто нашла.

Это было кольцо, которое Чейз украл для меня у Лофтонов. Когда мы притворялись, что женаты. Между нами было много притворства.

Из-за того что Такер за мной наблюдал, я не стала снимать кольцо, но неожиданно оно показалось мне слишком тугим. На лицо Такера вернулось обычное высокомерие.

– Я говорил с начальством. До суда ты спишь в своей камере.

Это было мне давно понятно, но все равно меня пробрала дрожь. Кто доживет до утра?

– Я видела сегодня результат одного из ваших судов, - обвиняющим тоном сказала я.

Я вспомнила, как лицо солдата стало на моих глазах лицом Чейза. На долю секунды мне стало интересно, испытывал ли Чейз то же сосущее ощущение ужаса, когда я упоминала маму. Пронизывал ли его ужас каждый раз, когда он слышал ее имя. Но любопытство тут же испарилось, затуманенное предательством.

– И?
– спросил Такер. Как будто казнь была мелочью.
– Лучший способ подавить непокорность - действовать быстро и уверенно.

Несомненно, этой фразе его научил командир. От намека на гордость в его голосе мне стало настолько неприятно, что я почти вышла из кабинета, но затем подумала об Уоллисе и сопротивлении. О Ребекке, которая, возможно, все еще находилась где-то здесь, в этом здании. Тогда я поняла, что должна остаться.

– Вы даете им таблетку или что-то в этом роде?