Через мгновение Питер спросил:

Ты можешь говорить?

Да. – Голосом хрупким и прозрачным, словно крылья мертвого насекомого.

Что ты можешь мне рассказать?

Я ненавидела ириски. Я была аккуратной и мне нравилось шить. Больше всего в жизни я боялась плавать там, где не видно дна, но в один день, просто перестала. Со- биралась сделать Минет Скотту Бьюфорду на его день рождение, но потом струсила.

Мои родители всегда любили меня больше, чем сестру. Я надеялась, что они с этим разберутся.

Что ты можешь рассказать о своей смерти? – спросил Питер более конкретно.

Я приехала в Хемлок Гроув, потому что меня пригласили. Было темно, и я ничего не видела вокруг, но я думала это часть этого. Я припарковалась поодаль и отошла назад, как было сказано. Но я не боялась, пока что. Я замечталась. И затем он подошел ко мне, медленно. Как друг. Я разглядела, это была собака, но не похожая на других со- бак. Он был таким большим. Таким большим и таким черным. Он подошел ко мне, и я подвинулась, протянула руку погладить его, потому что мне всегда нравились собаки. Вблизи я увидела, каким высоким он был, его голова на том же уровне, что и моя. И такой тощий, это ранило мое сердце. Худой, но все еще сильный. У некоторых живот- ных можно просто чувствовать эту ауру силы вокруг них. Но я не боялась. Я любила собак. Я потянулась погладить его щеку, и тогда я увидела его глаза. Ужасные желтые глаза.

Что за приглашение? – спросил Питер. – Где ты была?

Дестини вздрогнула. Она взглянула на Питера глазами, смотрящими далеко сквозь него.

То, как он посмотрел на меня этими глазами, – сказала она. – Так беспомощно смо- трят собаки, когда не могут сказать тебе, что им нужно.

Сразу после слов Дестини рыгнула раз, затем еще два, ее голова упала вниз и червь выскользнул из ее рта и упал на пол. Она посмотрела на Питера.

Помоги встать.

***

После уборки, Дестини протянула руку и задержала Питера у двери, схватив за плечо.

Еще кое-что, – произнесла она. – Как много ты знаешь об этом месте, Хемлок Гроув?

Это место, – сказал он, стараясь выглядеть ужасно пресыщенным.

Можешь сколько угодно изображать мистера Мне На Все Плевать, но я видела твои заплаканные глаза, когда Николай сказал, что коммунальщик был Кожаным Лицом.

Что мне нужно знать? – спросил Питер.

Тебе нужно быть осторожным рядом с Романом Годфри и его матерью, – ответила она.

У маленького принца нет зубов, – сказал Питер. – И королева лишь актриса. Под ее маской кроется только скука.

Это у него пока нет зубов. Но я вижу своим Третьим Глазом проблемы с чакрой Ана- хата, так как я знаю, что будет, у него проблемы с линией судьбы и линией жизни. Ему предстоит сделать труднейший выбор, из когда-либо принятых, и во время его паде- ния, большие, очень большие последствия стоит ожидать тем, кто окажется рядом. И тебе нужно следить за актрисой, так или иначе, она упырь. Поскольку никогда не зна- ешь, сколько масок эта сумасшедшая сука носит.

Питер кивнул. Она ослабила хватку.

Нельзя ошибаться на счет их вида, – сказала она. – Однажды я влюбилась в упыря. Когда-нибудь, когда я достаточно напьюсь, я расскажу тебе об этом. Но пожалуйста, запомни мои слова: Никогда не забывай кто он такой. Особенно, если он сам забыл.

Ладно, – произнес Питер, нетерпеливо. Никогда нет бальзама, утолить ваши соб- ственные сомнения, собственно это все равно, что не держать их под контролем.

Он остановился.

Что ты думаешь об ангелах? – спросил он.

Ангелы посланники, помогающие нам понимать Бога, – ответила Дестини. Она взгля- нула в его глаза. – Почему ты спрашиваешь меня про ангелов?

Из-за девочки в моей школе.

И что между тобой и этой чокнутой девчонкой?

У него не было на это ответа. Но хотелось, чтобы был.

Нет Верхнего Предела

Тем же вечером Роман стоял обнаженный перед зеркалом в ванной с лезвием, прижатым к его лобку, и сделал маленький надрез. У него была привычка резать себя время от времени – ничего особенного – по груди или животу; не для того, чтобы выс- вободить внутреннюю боль или привлечь внимание, но просто потому, что ему нрави- лось, нравилось ощущать теплую кровь, стекающую вниз по его животу или ногам или по его члену, любил взаимозависимость от того, что жизнь по сути в жидкости, а не

в тверди. Он смотрел в зеркало и видел отражение кривой струйки стекающей по его внутренним сторонам бедер, на ногах поднялись волосы, тепло, по сравнению с холод- ным полом под ступнями. Он напрягся, сжал ягодицы, вызывая более сильное кровоте- чение.

Кровавый водопад! – вскрикнул он.

Зазвонил его телефон; на звонке стояла песня «Давайте Люди».

Бля, – выругался он, нащупывая рукой полотенце.

Этажом ниже, Роман сказал матери, что пойдет к Лете. Она изучила его лицо и, найдя следы непонятного свечения, каждый раз вызываемого у него мыслями о кузине, которое невозможно было подделать, сказала: