– Твои родители прилетели. Просили узнать.

– Уже иду.

Пока Даша общалась с мамой, Артем поговорил с отцом.

– Ты ведь археолог, батя, в мифологии должен разбираться...

– Вообще-то мифология - это несколько другая дисциплина, - заметил отец.
– Но если у тебя есть какой-то конкретный вопрос, говори. Попробую ответить.

– Ты в курсе того, что случилось сегодня в Китае?

– По поводу нарушений восприятия речи? Да, в курсе. Узнал от одного из своих китайских коллег.

– Ага. Это упрощает дело. Я, бать, тут с одним своим знакомым разговаривал: он провел любопытную аналогию с мифом о Вавилонской башне. Знаешь о таком?

– Тебя интересует библейский вариант - или исторический?

– А что, есть и исторический?
– удивился Артем.

– Разумеется. Исторический вариант - это зиккурат в честь Этеменанки, бога-покровителя Вавилона. Позднее Этеменанки называли Мардуком. О таком ты, вероятно, слышал? (Грива-младший кивнул.) Строительство было начато, как предполагают, во втором тысячелетии до нашей эры, закончено примерно в шестом веке до Рождества Христова, то есть в период правления Навуходоносора Второго, если тебе это о чем-то говорит.

– Что-то такое слыхал, - ответил Артем.
– Но чем Первый от Второго отличается - даже и не спрашивай.

– Не буду, - улыбнулся отец.
– Согласно описанию Геродота и данным раскопок, башня представляла собой семиступенное кирпичное сооружение высотой порядка девяноста метров. Длина ее стен была примерно такой же. Святилище, в котором, как предполагали вавилоняне, обитал бог Этеменанки-Мардук находилось на самом верхнем ярусе. Греки считали башню одним из чудес света. Что, однако, не помешало Александру Македонскому ее снести. Александр планировал построить на этом месте главный храм своей империи. Место, на котором стояла башня, как ты понимаешь, тоже было непростым. Храм Александр построить не успел, потому что помер. Однако есть мнение, что разрушение башни было не актом вандализма, а насущной необходимостью. Она ведь уже довольно старенькая была, сам понимаешь.

Такова историческая версия. А библейская...

– Библейскую я примерно знаю, - перебил Артем.
– Меня интересует твое мнение: можно ли провести аналогию между библейской историей о Вавилонской башне - и сегодняшними событиями в Китае?

– А почему у тебя вдруг возникла такая идея?
– заинтересовался Алексей Андреевич.

– Да как тебе сказать... В последнее время у нас не жизнь, а сплошные библейские аналогии. Дед, вон, считает, что у нас вообще Судный День наступает.

– Дед всегда был максималистом.

– А как насчет «ифрита» и Содома с Гоморрой?

– А почему - не с Казнями Египетскими?
– поинтересовался отец.

– Не понял?

– А ты подумай. Тоже ведь стихийные бедствия. И тоже, скажем так, высшего порядка.

– И где тот народ иудейский, который мы не желаем отпускать? И кто у нас фараон, кстати?

– Ты не ухмыляйся, - сказал отец.
– Я серьезно говорю. Если ты заинтересовался мифологией, учись работать с мифами. Никогда не воспринимай миф «в лоб». Никогда не ищи прямых аналогий. И прямых повторений. Все в мире меняется, сынок.

– А как же «ничто не ново под луной»?
– осведомился Артем.

– А так, что ничто - оно и есть ничто. Пытаться напрямую увязать миф и нынешние события - это сродни антропоморфизму.

– Антропоморфизм - это что?
– спросил Артем.

– Это, говоря упрощенно, попытка навязывать другим видам, например дельфинам или слонам, человеческую мотивацию. Словом, к мифологическим источникам надо относиться по мифологическим правилам.

– Какой ты, однако, умный, батя, - без тени иронии произнес Артем.
– А теперь расскажи мне, как следует по мифологическим правилам истолковывать «ифрит»?

– Например - как болезнь человечества, - ответил Алексей Андреевич.

– Не ново, - отозвался Артем.

– А если рассматривать понятие «болезнь» не как обыденнее, а как сакральное понятие?

– Это как?

– А так, что высший смысл любой болезни может быть двояким. Речь идет, разумеется, не о физиологии и бактериологии, а о том, что болезнь приходит к субъекту свыше и дается ему либо в испытание, либо - в предупреждение. И главным в этой ситуации является понимание того, чего Высшее хочет от субъекта. Или социума. И мифологическая аналогия в данном случае является не источником прогнозирования будущего, а, так сказать, судебным прецедентом.

– То есть - сунулись китайцы к Марсу - и напрочь потеряли способность к строительству космических «башен»?

– Примерно так.

– Выходит, космос для человечества закрыт?

– С библейской точки зрения это и так очевидно. Бог, если ты помнишь, создал небо и землю. И разместил человека именно здесь. Никаких Марсов и Пояса Астероидов!
– Отец засмеялся.

– Это смотря как понимать понятие «небо», - заметил Грива-младший.

– А какая разница? Человеку было не небо определено, а земля.